Название: Один день из жизни Беллы Свон

Фандом: Сумеречная Сага

Заявка: Белла/Эдвард
Белла участвует в научной конференции (или что-то подобное). Здание во время выступления захватывают террористы. Эдвард - главный злодей

Жанр: -
Пейринг: -

Саммари: Жизнь Беллы Свон скучна и однообразна. Но наступает день, когда ей нужно решить: лучший он или худший в её жизни.

---

Они вечно торопятся на работу – я видела их тысячи, с завтраком в кармане – они бегут как сумасшедшие, думая только о том, как бы попасть на поезд; боятся, что их уволят, если они опоздают. Работают они, не вникая в дело, потом торопятся домой, боясь опоздать к обеду; вечером сидят дома, опасаясь ходить по глухим улицам; спят с жёнами, на которых женились не по любви, а потому, что у тех были деньги, и они надеялись обеспечить своё жалкое существование. Жизнь их застрахована от несчастных случаев. А по воскресеньям они боятся погубить свою душу. Как будто ад создан для кроликов!



Подавляющее большинство людей, примерно девяносто пять процентов, с самого рождения и до смерти живут по принципу «так надо». Жизнь, в которой всё предопределено. Учись в школе, чтобы поступить в университет, чтобы найти работу. Какая средняя зарплата выпускника университета в крупном городе? Двадцать-двадцать пять тысяч. Учиться пятнадцать лет, чтобы получать двадцать тысяч в год? Для многих это – единственно приемлемый выбор. Ведь потом годам к двадцати пяти зарплату повысят, а там, глядишь, к тридцати годам пробьёшься и на ставку в тридцать пять тысяч. Ровно на тот уровень, который получает парень, расставляющий палатки на рынке утром и собирающий их вечером. Без образования, без применения интеллекта. Просто способный вовремя вставать каждое утро и выполнять не самую сложную физическую работу.

Следуя этому же плану, нужно жениться, потому что пора. Надо купить машину в кредит, чтобы была не хуже, чем у соседа по дому или офису; приобрести плазменный телевизор, чтобы смотреть новости в качестве не худшем, чем смотрят Стефан и Алек; оставаться на своей работе, чтобы отдавать кредиты; пресмыкаться и беспрекословно подчиняться начальнику, чтобы получить премию и поехать в отпуск, где десять дней можно будет лежать под солнцем и думать: «А ведь у меня в жизни всё не так плохо». Хочется – пойти посмотреть баскетбольный матч, чтобы проорать «судья – гомосек» – то есть нехитро и впустую выплеснуть эмоции. Или выключить телефон на выходные, чтобы никто не трогал; уехать куда-нибудь, где можно несколько дней ничего не делать и ни за что не отвечать.

Таков портрет жизни большинства. В старости эти люди будут говорить:

«Я уже ничего не хочу» и «лично мне уже ничего не надо», как будто когда-то хотели и когда-то было действительно надо. Сидеть на лавочке и брызгать слюной на несовершенное устройство мира в целом. Умирать от цирроза печени и от рака лёгких.

И всё это в обмен на стабильность. Стабильную зарплату и социальные гарантии: бесплатное медицинское обслуживание, пенсии и прочие прелести, составляющие социальный пакет. Медицина, предлагающая проводить часы в очередях; пенсия, годная лишь на то, чтобы умирать не совсем голодным, с чувством глубокой преданности правительству за то, что питаешься чуть лучше, чем в Дахау.

Примерно четыре процента людей живут по принципу «так не надо». Мирный вариант – классический дауншифтинг. Сдал квартиру в крупном городе, уехал жить в Азию. Ничего не делаешь, тепло, еда дешёвая. Более агрессивный путь – участие в различных деструктивных движениях, отрицание социума и социальных ценностей.

Есть и бессмысленные варианты – бомжевание, пребывание в тюрьме по принципу украл-сел-вышел-выпил-украл-сел [таких сидельцев даже преступники не очень уважают].

Вариант относительно лёгкий – курение марихуаны. Связанная с этим эстетика появилась среди афроамериканцев, которые ничего делать не хотели. Планокурение – не очищение сознания, а убийство любых мотиваций и желаний. В целом «так не надо» – путь по пустырю. Внутреннему и внешнему. Отрицание не порождает. Разрушать – не строить.

И только лишь один процент людей пытается жить с девизом «я хочу». Пути, где жизненный выбор определяется твоими желаниями, работа будет интересной, партнёры – любимыми, окружение будет развиваться вместе и предлагать новые пути движения вперёд. А жизнь может быть счастливой и полноценной. Однако один процент именно пытается. А удаётся, в свою очередь, только проценту от процента.

В любой деятельности людей, достигших серьёзного успеха, можно пересчитать по пальцам одной руки. Остальные вроде и занимаются чем-то интересным, но топчутся на месте...

Лишь бы трудились и размножались, а там пусть делают что хотят. Предоставленные сами себе, как скот на равнинах Аргентины, они всегда возвращались к тому образу жизни, который для них естественен – шли по стопам предков. Они рождаются, растут в грязи, в двенадцать лет начинают работать, переживают короткий период физического расцвета и сексуальности, в двадцать лет женятся, в тридцать уже немолоды, к шестидесяти обычно умирают. Тяжелый физический труд, заботы о доме и детях, мелкие ссоры с соседями, кино, бейсбол, пиво и, главное, азартные игры – вот и все, что вмещается в их кругозор. Управлять ими несложно. Среди них всегда вращаются агенты полиции мыслей; они выявляют и устраняют тех, кто мог бы стать опасным. Но приобщить их к партийной идеологии не стремятся. Считается нежелательным, чтобы пролы* испытывали большой интерес к политике.

От них требуется лишь примитивный патриотизм, чтобы взывать к нему, когда идет речь об удлинении рабочего дня или о сокращении пайков. А если и овладевает ими недовольство – такое тоже бывало – это недовольство ни к чему не ведет, ибо из–за отсутствия общих идей обращено оно только против конкретных неприятностей. Большие беды неизменно ускользали от их внимания. У огромного большинства пролов нет даже телеэкранов в квартирах. Обычная полиция занимается ими очень мало. В Лондоне процветает преступность, целое государство в государстве; воры, бандиты, проститутки, торговцы наркотиками, вымогатели всех мастей; но поскольку она замыкается в среде пролов, внимания на нее не обращают. Во всех моральных вопросах им позволено следовать обычаям предков.

– Белла, послушай! Тебе будет лучше в этом платье! – Элис в который раз забежала в мою комнату с очередным, по ее мнению, шедевром моды, не дав мне дочитать свой доклад и сделать еще пометки, где нужно сделать акцент или задержать драматическую паузу. Ее мания по превращению Беллы из серой мышки в девушку с философскими мыслями и докладом на эту же тему доходила до абсурда. Она принесла с собой ярко-красное платье в пол, с вырезом до бедра. А декольте вообще устрашающее – моя маленькая грудь и та, могла выпрыгнуть. Нет! Это точно не подходит, я в научной конференции буду участвовать, а не в реалити-шоу по типу «правила съема» сниматься. Я и так от прически не в восторге, но переделывать уже нет времени.

Моя практика заканчивается через несколько недель, мне нужна работа для оценки. Мой руководитель направил меня произвести впечатление на профессоров, которые занимаются социальными проблемами и воспитанием. Я хотела взять абсолютно другую тему, но нашему миру нужны отчеты! Как будто это что-то изменит.

Вот я просидела несколько недель, думая, как всю эту информацию преподнести так, чтобы дошло, и чтобы не обидеть. Я вообще считаю, что человек сам выбирает жизненные ценности, а не слушает бред, можно сказать, ребенка.

– Элис, совсем с ума сошла? – Я была в бешенстве. Нужно срочно подключать Розали к дискуссии, иначе я пойду в купальнике и даже без порео.

– Белла, послушай! Никому не надо вникать в твои размышления, они вызвали тебя, чтобы поглазеть! Тем более, может, наконец-то, парня себе найдешь нормального, а то от твоего Джейка нет никакого толка, вы даже в постели не можете привлечь внимание друг друга. У него только реалити-шоу в голове и пиво с чипсами. Бр-р-р. Бросай его и не смотри, в какую сторону кинула его.

– Вот тут я с Элис согласна! – вмешалась Розали, которая до этого не принимала никакого участия в нашем споре. Она переписывалась в Фейсбуке с очередным парнем и говорила, что это навсегда. Хотя так было с каждым.

– Ладно, девочки, я его кину, только позже, договорились? Лучше помогите мне с нормальной одеждой. – Я с жалостью посмотрела на Розали, которая, наконец, перехватила мой взгляд.

– Так, ладно, что мы имеем? – Если и Розали утвердит наряд, то мне не отвертеться.

К счастью, Розали откинула этот вариант и предложила синее платье до колен с симпатичными лодочками с маленьким каблуком. Хорошо, что не каблуки-киллеры! Я ей была благодарна и сразу согласилась на то, что она выбрала. Элис обиделась, правда, ненадолго. За это я и люблю Элис – она не умеет обижаться.

Элис и Розали мои подруги. Мы с ними познакомились на первом курсе университета. Элис училась на дизайнера интерьеров, хотя ее фетишем была мода. Розали поступила на врача, но на втором курсе ушла с головой в моду и стала моделью. Ее фото развешены на всех билбордах Сиэтла – она эффектная девушка – а Элис помогает с одеждой для фотосессий и с макияжем.

Спустя полчаса я была готова, а через час доставлена к месту моего будущего доклада. Девчонки всю дорогу трещали о парнях и грядущем показе мод, на котором будет парень, что нравится Элис. ДжасперУитлок известный ловелас и бабник, но по мнению Элис – очень сексуальный. Он всегда ходил в дорогих классических костюмах с волосами, затянутыми в тугой пучок на затылке. Чем он занимается, никто не знает. Я даже Чарли звонила, своему отцу, а он, между прочим, работает шерифом полиции в Форксе, в городке, где я родилась и выросла. Единственное, что нам удалось выяснить, так это то, он в семнадцать лет получил штраф за неправильную парковку. Немного информации с учетом того, что ему сейчас двадцать восемь лет.

Розали мы высадили за квартал до места, где я буду выступать.

– Эй, Белла! Сегодня в семь вечера мы идем в ресторан праздновать твой день рожденья, и это не обсуждается! – Она улыбнулас, послала воздушный поцелуй , развернувшись на каблуках, зашагала в сторону модельного агентства, в котором она будет сегодня сниматься для какого-то крутого журнала.

В фойе стояло очень много стульев, намного больше, чем я могла себе представить. Человек сто должно присутствовать. От волнения у меня затряслись руки и пересохло во рту.

– Может, выпить хотите? – Я повернулась на звук голоса, чуть хрипловатого и со стальными нотками.

– Не откажусь! – Я сделала ошибку и взглянула на него. Он был настоящим греческим богом. Зеленые глаза лучились силой и властью, крылья носа правильной формы, четкий овал лица, волосы в беспорядке и специфического цвета – русые с отливом меди.

– А… ааа... дааа... Спасибо большое! – Я заикалась как школьница и стала краснее, чем то платье, что хотела одеть на меня Элис, но все же умудрилась сделать глоток, не расплескав жидкость и не облившись.

– Вы пришли сюда послушать или будете сами принимать в этом непосредственное участие? Я, кстати, Эдвард Каллен.

– Я Белла… Изабелла Свон. Буду читать доклад о социальном влиянии людей на мир в целом. И тут я опустила глаза ниже. Классический костюм сидел как влитой, высокий, на голову выше меня, аристократическая осанка.

– Вижу, вы не сильно хотите этого. – Он поднял одну бровь и одновременно улыбнулся уголком рта. Тут я поняла, что попала!

– Да, вообще не хочу! Тем более читать перед всеми, я очень стесняюсь. – Блин, почему я с ним разоткровенничалась?

– Все будет хорошо, успокойтесь! Сейчас прошу меня извинить, у меня дела. – Он еще и галантный.

Люди все прибывали, выпивали и вели светские беседы. Мой наставник, мистер Баннер, познакомил меня с несколькими людьми, которые издадут рецензию после моего выступления. Это не придало мне ни сил, ни уверенности. Допив содержимое своего бокала и съев несколько замысловатых закусок, которые стояли на шведских столах у стены, я услышал, как нас попросили присесть на свои места. Начались доклады. Я не думала о большом количестве профессоров, о теме моего выступления – я думала только об Эдварде Каллене! Почему я такая дура и не спросила, что он здесь делает и чем он занимается?

– Всем оставаться на своих местах! Никому не двигаться! Если будете вести себя хорошо, то с вами нечего не случится! – Голос был до боли знакомый, именно тот, который я хотела услышать еще раз. Паника, ужас, но сердцебиение усилилось не от страха, что нас захватили, а от понимания того, кому принадлежит этот голос.

Все повернулись в сторону человека, который прервал выступление самым грубым способом на полуслове. Я сильно не вслушивалась в доклад, но мне показалось, что речь шла о загрязнении окружающей среды, а Эдвард тем временем вальяжной походкой подошел к трибуне, где был докладчик, и культурно попросил занять свое место.

Почему так всегда? Как мне мог приглянуться террорист?! Все красивые парни являются преступниками? Ну почему мне так не везет?! Я готова была разрыдаться. Эдвард смотрел на меня пристально, не отрываясь. Он просто сканировал меня, я прямо начала неловко себя чувствовать. Было чувство, что он меня раздевает взглядом.

– А сейчас, мы подождем пока кто-то доложит о захвате здания, полиция к нам приедет, я с ними переговорю, и вы еще час посидите, пока удовлетворят мои требования, после чего вы можете быть свободны. Все, кроме одного человека, которого я возьму в заложники для безопасности своей и моих ребят. Ах, да! Шампанское, которые вы все пили, отравленное. Мы с моими коллегами постарались, чтобы каждый выпел хотя бы по глотку. Чем меньше шампанского вы выпили, тем позже вы умрете. Вот тот мужчина, – Эдвард показал своим длинным пальцем вдаль, и все развернулись, следуя за его движением, – умрет приблизительно через полчаса, так как он выпил бесплатного шампанского больше, чем может в себя вместить. Надеюсь, – он сделал драматическую паузу, – если полиция успеет вовремя, для вас будет это уроком и вы бросите пить.

Как же хорошо, что я выпила только один бокал, и то, только чтобы промочить горло после разговора с красавчиком-убийцей. Как жаль, что я об этом раньше не знала. Надеюсь, полиция не будет тянуть резину. Эдвард тем временем стоял на трибуне, смотря на каждого не более секунды. Лишь на мне задерживался намного дольше. Я сглотнула; почему-то я была уверена, что знаю, кто будет заложником! Ой, мамочка! Как же страшно и парадоксально – умереть в день своего рождения. Мама, прости, я с тобой даже не поговорила! Папа, прости, я тебе так редко говорю, как я тебя люблю. Розали, Элис, вы мои самые лучшие подруги, я вас очень сильно люблю, прощайте!

Тем временем, ребята Эдварда – хотя на самом деле его могут звать как угодно – ходили между рядами в костюмах официантов с электошокерами, а сам Эдвард держал в руке пистолет, похожий на оружие моего отца.

И тут начался настоящий триллер – как в фильмах про террористов! Подъехали несколько полицейских машин, начались какие-то переговоры. Эдвард выдвинул условие: выпустить из тюрьмы его друга и выдать ему вертолет и бус, который их довезет до этого самого вертолета. А также он заметил, что он не откажется от миллиона долларов. Он даже благородно выпустил мужчину, которого начало трясти – клянусь, он стал фиолетовым. Через десять минут опять заговорили полицейские и попросили противоядие, сказав, что его друг уже выпущен и едет в направлении здания.

– Эдвард, послушай! Зачем тебе все это? Выпусти нас! – Я услышала знакомый голос – оказывается, мой. Зачем я это все сказала?

– Белла, Изабелла! Я не рекомендовал бы вам меня отговаривать! – в его голосе были холодные нотки. И я замолчала, запретив себе произносить хоть слово.

Прошло еще полчаса, мне хуже не стало, но некоторые женщины стали подозрительно держаться за животы. От каждого исходил холодный страх. В это же время подъехала машина, из которой вышел мужчина приблизительно такого же возраста, как и Эдвард, но более накаченный. Короткие черные волосы, футболка обтягивает перекаченную фигуру – Розали бы понравился парень. Она всегда была без ума от тех, у которых ямочки на щеках и тех, кто потребляли стероиды еще с молоком матери.

Парни поговорили несколько минут в стороне. Объявили, что им нужен один заложник и микроавтобус, чтобы все помощники вместились. Эдвард на минуту задумался и сказал, что определился с тем, кого возьмет.

– Я хочу с собой взять Изабеллу Свон. Прошу пройти со мной. – Он галантно подал мне руку, помогая встать. Я с трясущимися руками и на негнущихся ногах встала. На глаза надели маску, такую как самолетах выдают, и повели. Я ощущала на себе взгляды, потом были звуки улицы, перекрикивания полицейских и руки Эдварда. Потом я услышала, как открывается машина. Эдвард меня не отпустил ни на секунду. Может, в другой ситуации я была бы рада оказаться в таких сильный и мужественных руках… А запах, исходивший от него окутал меня и отправил в анабиоз. А может, мои мозги от страха отключились.

– Выходим! – Эдвард был немногословен.

Открылась дверь, звуки улицы, потом тишина и запах корицы. Холод. С меня снимают маску: темно, страшно. Зажегся яркий свет.

– С днем рождения, Белла!

Здесь стояли все мои друзья и даже родители! Я увидела боковым зрением, как Эдвард улыбается.

– Да… ааа… Вы, сто, с ума все посходили?! Идите Вы! – Из глаз брызнули слезы.

– Белла, не переживай, это всего лишь розыгрыш, – обнял меня Эдвард и начал укачивать как маленького ребенка. – Предлагаю начать наше знакомство заново, – сказал он и поцеловал меня в висок.

– Не надо меня успокаивать, я думала, что умру сегодня! И парадокс в том, что я уже со всеми попрощалась! Кому пришла идея меня в могилу свести?!

– Белла, не спеши с выводами! Я тебе все сейчас объясню, – Розали сделала шаг в сторону и подняла руки в примирительном жесте

– Ну, уж постарайся! – Я сложила руки на груди, но с Эдварда не встала. Почему-то мне не хотелось этого. – А еще я хочу выпить!

– Белла, я познакомилась с Эмметом около месяца назад и узнала, что он с его братом Эдвардом занимаются организацией креативных поздравлений на дни рождений. Обсудив с Элис все «за» и «против», мы заказали им самый креативный сценарий празднования.

В основном Эдвард и Эммет не принимают участия в поздравлении, но Эммета попросила я, – в этот момент они посмотрели друг на друга такими влюбленными глазами, что я поняла – это действительно будет «навсегда». – А Эдвард сам решил выступить суперзлодеем, когда увидел твое фото, – теперь многозначительный взгляд был направлен на Эдварда, и его руки сильней меня обняли.

– Белла, может, мы сядем за стол? – вмешалась мама.

– Нет, я сначала должна услышать всю историю! Продолжай, Розали. – Не знаю, почему я так настаивала, но через несколько месяцев после этих событий прокручивая эту историю в голове, поняла, что просто мне было очень хорошо с Эдвардом.

Розали рассказала о том, как они уговаривали моего научного руководителя на этот шаг, а все остальное зависело от компании «C and M».

– И еще, Белла, будешь строить нам такие же выкдоны в дальнейшем на свои дни рожденья, мы устроим что-то подобное ещё раз! Пообещай нам всем, что твои праздники впредь мы празднуем каждый год! – Элис вышла на середину зала и сложила руки на груди.

– Сейчас я вам ничего обещать не могу, радуйтесь, что меня сейчас держит Эдвард, а то я могла бы вас и убить за такие шутки!

– Не волнуйся, Элис, я прослежу, чтобы она праздновала всё! – вмешался Эдвард в разговор.

Я посмотрела на него, а он лишь улыбнулся в ответ. Наверное, он неправильно понял мою реакцию, так как я застыла в немом шоке от его красоты, и шепнул мне на ухо так, чтобы только я могла слышать:

– Я искал тебя всю жизнь и намерен добиваться и ждать столько, сколько потребуется для того, чтобы ты ответила мне взаимностью.

– Ну, вот и хорошо! А теперь за стол. Я хочу подарить свой подарок! – хлопнула в ладоши Элис и направилась к столу.

---

Прол* – беспартийный пролетариат.