Ужин прошел куда более оживленно, чем все предыдущие трапезы за неделю путешествия. Рихь, казалось, простила жизни ее несправедливость и с улыбкой поддерживала легкий, ни к чему не обязывающий разговор. Илльера больше молчала. Эрвин, чуткий и настороженный, как всегда, то и дело бросал на нее косой взгляд, но так и не мог понять, какие же чувства скрываются под неподвижным лицом, которым женщина, судя по всему, отлично владела. Только один раз ему привиделась тень эмоций — когда Рихь рассказывала про торжественный прием по случаю начала весны, который устроил в своем замке канцлер, позвавший к себе весь цвет альрахенской знати. Но что именно в этой истории заставило тонкие губы Илльеры судорожно дернутся, Винтеру понять так и не удалось.

Рихь сидела в кресле. Взгляд зацепился за вазу на низком столике посреди комнаты. Окно выходило на запад, солнце уже заглядывало внутрь, и принцесса загадала про себя, что едва тень от вазы дотянется до края стола, она сделает то, что задумала.

Никакие рассказы о заговоре больше не могли заставить Рихь мириться с происходящим. И даже воспоминание о вздрагивающей под ударами двери спальни и мертвецах в черном, заливших ковры своей и чужой кровью, не могли поколебать ее уверенность. Довольно…

Время тянулось медленно. Но Эрвин с товарищем были слишком заняты планированием дальнего путешествия, чтобы обратить внимание на то, как молчалива была принцесса за обедом и как внимательно она прошлась по комнатам первого этажа, посматривая в окна. А Илльера, встав из-за стола, и вовсе сразу покинула дом. Момент лучше не придумаешь.

И когда темный силуэт вазы вытянулся так, что коснулся перламутровой инкрустации, извивающейся по краю столика, Рихь встала, накинула плащ и быстро вышла за дверь, плотно притворив за собой створку. Пусть думают, что она спит. При всех ужасающих чертах характера Эрвина ему хватало такта хотя бы не врываться в комнату — если ночевать доводилось порознь…

Внизу никого не было. Во дворе тоже. Из конюшни слышались какие-то голоса, но принцесса решила попросту не обращать на них внимания. В конце концов, она не пленница, чтобы спасаться бегством. Просто настало время самой принять решение.

Солнце уже наполовину скрылось за крышами домов. Улицы постепенно пустели. Пешеходы торопились домой, всадники понукали коней, чтобы скорее слезть с седла и вытянуть усталые ноги около камина. Вечер наступал по-осеннему быстро. Рихь, не привыкшая ходить слишком быстро, успела преодолеть меньше половины намеченного пути, когда солнце окончательно село. И город теперь освещали только розовые отблески на низких облаках.

Прохожих было все меньше. Кое-где под ноги принцессе падали пятна света из окон. Но многие предпочитали сидеть за закрытыми ставнями. Фонари перед трактирами и постоялыми дворами должны были по закону гореть всю ночь напролет, но в этой части Ирилэ попадались слишком редко, чтобы всерьез разогнать быстро сгущающиеся тени. Рихь не сомневалась, что гостевой особняк Этингеров по случаю приезда герцогини Отолайн, младшей сестры короля, будет освещен достаточно ярко. Там уж не заблудится. Но на нужную улицу еще предстояло выйти… И принцесса очень надеялась, что правильно запомнила все повороты. Хотя, конечно, пешком путь оказался куда длиннее, чем ей представлялось с седла.

Радость, охватившая сердце Рихи в тот момент, когда ветер развернул над особняком королевский штандарт с маленькой серебряной короной над гербом — символом не правящей принцессы — была безмерна. Тетка и племянница всегда прекрасно ладили. Отолайн никогда не интересовалась политикой, предпочитая собирать в своем окружении поэтов и художников, вместо рыцарей и титулованной знати. При этом королевская сестра была умна и образована, иногда даже выступала миротворцем в спорах между братьями, и Рихь не сомневалась, что сможет отыскать у нее сочувствие и поддержку. А заодно в надежных и уютных стенах подумать, о каких интригах твердил Винтер, кто пытался добраться до нее в Ириталле, да и так ли все на самом деле, как рассказывает этот зацикленный на заговоре гвардеец…

Звезд в небе было много, но луна едва-едва нарождалась, и потому между домами сгущалась темнота. Кажется, именно здесь, между этими двумя стенами был тот узенький переулок, за которым начинается нужная улица. По ней до особняка всего десяток-другой шагов.

Переулок был в самом деле очень неширок. В него не выходило ни одно окно, ни одна дверь, чего Рихь днем попросту не заметила. Это было просто ущелье глубиной в два этажа, зажатое между шершавыми камнями глухих стен. И когда принцесса шагнула в тень, ей стало не по себе. Но родовая гордость не позволяла отступить и отправиться на поиски другого переулка. В конце концов, она принцесса, в городах Альрахена давным-давно спокойно, ночных разбойников последних казнили еще лет пять назад. Причем показательно, так что никого больше на такие подвиги не тянуло. А значит, бояться совершенно нечего. Еще сотня шагов — и весь этот безумный кошмар бегства и скачки по пустынным дорогам останется позади. Растает в клубах пара над горячей ванной, сотрется бархатным покрывалом и выветрится из памяти ароматом любимых сладковатых благовоний Отолайн…

Переулок чуть изгибался, так что вскоре оставшаяся позади улица перестала быть видна. Звуки шагов отражались от стен, порождая глухое эхо. Внезапно показалось, что эхо раздробилось… Рихь напрягла зрение, всматриваясь в серый сумрак впереди, сделала несколько торопливых шагов — переулок еще чуть завернулся — и на фоне чуть более светлого пятна далекой улицы четко вырисовались три силуэта, преградившие путь.

Стало жутко. Не слушая все еще пытавшуюся подавать голос гордость, принцесса быстро развернулась. Позади поперек переулка стояли двое. Эхо не дробилось. Просто к нему добавились еще две пары шагов… Сердце заколотилось в бешеном перепуганном ритме. Шепча непослушными губами молитву пополам с ругательствами, Рихь беспомощно остановилась. Шаг назад. Еще шаг… Куда… Зачем… Напрасно… Паника и ужас заглушали слабый шепот разума, допускавший, что эти пятеро здесь случайно и вовсе не по ее душу.

Петля начала затягиваться. Трое впереди сделали шаг в ее сторону. Затем этот же маневр повторили приближавшиеся сзади. Медленно. Бесшумно. А от стука сердца, казалось, вот-вот должно родиться эхо. Рихь понимала, что незнакомцы встретятся именно в том месте, где сейчас стоит она.

Темноту вспугнули два фонаря, почти одновременно извлеченные охотниками из-под колпаков. В переулке стало светлее — но ничуть не менее страшно. Рихь чувствовала, что колени начинают дрожать, а горло перехватывает, так что даже и крикнуть-то не получится. Хотя кому кричать в этом каменном ущелье… Что будет, когда эти люди сойдутся… Воображение принцессы замерло, силясь нарисовать что-нибудь хоть немного обнадеживающее, не справилось — но и не успело подбросить к размышлению ничего ужасного, потому что внезапно за ее спиной послышался очень близкий шум. Рихь дернулась, оборачиваясь — и почти лицом к лицу столкнулась с Илльерой, которая поднималась на ноги, небрежным движением отряхивая плащ.

Свет фонаря охотников выхватил из теней ее рыжие волосы, сверкнувшие внезапной искоркой, ее точеный профиль. И узкое лезвие меча, с невероятной быстротой появившееся в опущенной правой руке.

Первой мыслью принцессы была радость. Безумная, как и предшествующий ужас. Она теперь не одна здесь, лицом к лицу с этими страшными людьми… Второй мыслью стал страх. Может быть, эта странная женщина с ними заодно?.. Что тогда…

В следующее мгновение охотники начали быстро приближаться, а Илльера молча, без объяснений и извинений, толкнула Рихь в сторону. Та запуталась в юбке и плаще, оказавшихся внезапно слишком длинными и неуклюжими, едва не упала и отшатнулась к стене, ища плечом в ней опору. Силы оставили принцессу внезапно, так что осталось только сползти на мостовую и замереть, глядя сквозь мелькание клинков — шесть бойцов сошлись в смертельной схватке всего в нескольких шагах от складок ее платья, разметавшихся по камням.

Илльера двигалась с поразительной быстротой и четкостью — уходила из-под ударов, балансировала на грани досягаемости, огрызалась короткими резкими атаками — и снова ускользала. Внимание и силы всех пятерых охотников оказались скованы ее смертоносным танцем, так что о принцессе, казалось, забыли — а она сама только подтягивала ноги поближе и куталась в плащ, слишком ошеломленная, чтобы подумать о бегстве.

Сдавленный вскрик… Один из нападавших покачнулся, в свете фонаря нелепо дернулась его искаженная тень — и тело осело на землю. Лязгнул по камням оброненный меч. В следующий миг Илльера припала на одно колено, вскидывая клинок над головой. Левая рука дернулась к поясу — и кинжал по рукоять вошел в бедро слишком близко оказавшегося противника. Он начал отступать на неверных ногах, а воительница быстро вскочила.

— Изменница! — хриплый вскрик, обрывающийся стоном.

— Пустое обвинение, — голос Илльеры прозвучал спокойно и сдержанно. Меч свистнул, описывая сверкнувшую отраженным светом дугу. Уверенно нападают трое. Один заходит сбоку, норовя достать из-за плеча… Удар, удар, лязг, вбивающийся в уши, усиленный эхом… неужели никто этого не слышит? Или просто никому нет дела до того, что происходит в переулке после заката?

— По тебе плачет плаха! — выкрикнул кто-то.

— По тебе плакать не будет никто, — тихий шепот и громкий крик боли.

— Мы пришли не за тобой!

— И уйдете ни с чем, — она отскочила в сторону, запнулась, почти подставляясь под широкий замах противника, и в последний момент достала его кинжалом куда-то в бок.

— Тебя казнят!

— А ты собрался жить вечно?

Илльера пригнулась, извернулась и рубанула снизу вверх, выпрямляясь. Боец повалился навзничь, к ногам Рихи, и принцессе стоило огромного усилия воли не потерять сознание под взглядом его остановившихся глаз. Кровь стремительно растекалась по мостовой, собираясь между булыжниками, подбираясь к подолу ее платья, чернея в неверном свете фонарей.

Дуэль один на один… Последний поединок. Кто-то из павших попытался помочь товарищу, приподнялся на локте, со стоном швырнул нож. Сталь лязгнула о сталь. Через мгновение Илльера не глядя ударила его каблуком в висок. Послышался хруст.

— Попросишь пощады? — противники на мгновение замерли друг против друга, меряясь взглядами поверх клинков.

— А ты на нее способна? — стремительная атака, звон, стон…

— Пожалуй, да, — воительница замерла над телом рухнувшего врага. — Поэтому не стану забирать твою голову. На этот раз.

Резкий, шаткий шаг в сторону. Поймав равновесие, женщина наклонилась, стирая кровь с клинков о плащи убитых. Затем очень медленно вложила оружие в ножны и повернулась к принцессе. Рихь смотрела на нее, не зная, то ли радоваться, то ли бежать без оглядки, то ли звать на помощь… Голос так и не вернулся.

— Идемте, — воительница протянула руку, намереваясь помочь принцессе встать.

— У вас руки в крови! — прохрипела Рихь.

— Не только руки, — холодно ответила женщина. — Но это не имеет значения. Надо поспешить, пока у меня еще есть силы.

— Вы ранены? — Рихь осторожно, стараясь не касаться темных пятен на перчатке, ухватилась за протянутую ладонь и поднялась на ноги. Смотреть на черную от крови мостовую было тошно.

— Да, — просто отвечала Илльера. — И если вам хоть немного меня жаль, сделайте милость, поторопитесь.

Стиснув руку принцессы мертвой хваткой, воительница потянула ее за собой, шагая по переулку назад, туда, откуда Рихь бежала — казалось, вечность назад. Девушка едва поспевала, стараясь не наступить в лужи и не встретиться взглядом с тем или иным мертвецом. Словно сжалившись над перепуганной девушкой, Илльера походя разбила каблуком фонарь, так что фитиль безжизненно зашипел на сырых камнях. Переулок ухнул во мрак. Рихь непроизвольно крепче ухватилась за протянутую ей руку.

Ущелье закончилось скорее, чем можно было ожидать. Высокие каблуки Илльеры звонко цокали, будя неутомимое эхо. Других звуков не было — на вопросы «откуда вы появились так вовремя» и «кто были эти люди» воительница не отвечала.

Когда вышли на более широкую и светлую улицу, Илльера нахмурилась, бросая косые взгляды по сторонам и еще больше ускоряя шаг. Рихь чуть что не бежала за ее широким быстрым шагом. Обратная дорога оказалась короче, чем тропа бегства. Особняк Ирда возник, подсвеченный несколькими факелами на ограде, словно из ниоткуда. На требовательный стук привратник открыл дверь безропотно и быстро. Как будто знал, кто может стучать в такой поздний час?

Илльера по-прежнему решительно ступила на двор. Зашаталась. Усилием воли поборола слабость и твердым, хотя и одеревеневшим шагом дошла до ступеней крыльца. Толкнула незапертую дверь, кинула короткий взгляд в комнату, словно желая убедиться, что попала именно туда, куда нужно, — и рухнула прямо внутрь лицом вниз.