Рассвело быстро — или Кристофер слишком глубоко погрузился в размышления и не заметил течения времени. Письмо Эрвина, казалось, обжигало грудь сквозь сукно кафтана и рубашку. Он не стал спрашивать Беркута, что именно тот написал королю, но торопился как мог. Грандо резво трусил по дороге, иногда обгоняя крестьянские подводы и пеших путников. Чем дальше позади оставался городок, тем меньше крестьян попадалось навстречу. А вот вооруженных всадников к полудню, когда проселок влился в утоптанный тракт, встретилось уже с десяток. Ирд приметил гонца, проскакавшего галопом на север — наверное, к столице. Чуть позже приметил и нескольких гвардейцев, ехавших в обратном направлении. Идею подъехать к ним и присоединиться Кристофер после некоторого размышления отмел. Не было похоже, чтобы они спешили. А задерживаться Ирд не хотел. К тому же, видимо, общение с Эрвином не прошло даром, и Кристофер всерьез сомневался, можно ли сказать о конечной цели путешествия кому бы то ни было.

Позволив себе только один недолгий отдых, к вечеру Ирд выехал в обжитые места. Казалось, до города уже рукой подать. Между заснеженными полями вились каменные ограды, с которых ветер сдувал снег, над крышами деревенских домов поднимался в сереющее небо дым. Подходило время подумать о ночлеге, но Кристофер слишком торопился. Он собирался ехать до самой темноты — и надеялся, что достигнет цели к полудню. Если Грандо не подведет.

Когда отдельные хозяйства слились в настоящий тесно застроенный пригород, у обочины дороги возник сторожевой отряд. Семь гвардейцев, при семи лошадях, расположились прямо во дворе дома. Время от времени то один, то другой уходил внутрь, но три человека непременно стояли у распахнутых ворот, всматриваясь в дорогу. Поперек, от колеи до колеи, стояла двойная рогатка с тонким бревном, перекрывающая путь для любого верхового. Кони под седлом переступали с ноги на ногу у длинной недавно сколоченной коновязи, опуская морды в сумки с овсом. На простой народ, пешком месивший глину пополам со снегом между колеями дозорные внимания большого не обращали, но Ирд не сомневался, что уж к нему-то они наверняка присмотрятся.

Оставалось надеяться, что желание дворянина проехать в королевский лагерь выглядит вполне естественным. В конце концов, на границе уже начались вооруженные столкновения и любой благородный человек, даже уволившийся с военной службы, мог пожелать вновь встать под знамена Этингеров, а заодно передать королю срочное послание.

Подъехав к рогатке, Кристофер натянул поводья. Навстречу ему со двора шагнули двое гвардейцев.

— Куда путь держите? — поинтересовался один, а второй уже положил ладонь в латной перчатке на узду Грандо. Кристофер не собирался идти на ссору. Выяснять отношения, когда до цели осталось меньше дня пути, казалось глупостью.

— В Иридин, в ставку его величества.

— Будьте так любезны уделить нам каплю вашего времени. Служба, — тот, который удерживал коня, чуть пожал плечами, будто извиняясь. Ирд, скрипнув в глубине души зубами от досады на непредвиденные проволочки, соскользнул с седла в снежно-грязное месиво. Отзвуки долгой скачки заставляли ноги чуть дрожать, но после пары шагов дрожь унялась.

Второй гвардеец направился к дому, указывая дорогу, и Крису не оставалось иного, кроме как последовать за ним.

— Генрих, у нас путешественник.

На крыльцо как раз вышел светловолосый мужчина с лейтенантскими знаками отличия — судя по всему, командир дозора. Увидев приближающегося Кристофера, он вежливо улыбнулся.

— Приносим свои извинения, сэр, но в условиях военного времени хранить бдительность остается единственной защитой от напастей. Посему я вынужден выяснить, кто вы, откуда прибыли и куда держите путь.

Лейтенант говорил спокойно, дружелюбно — наверняка успел заметить и рыцарскую цепь на плечах, и отличной работы оружие, так что вне всякого сомнения понимал, что перед ним человек по меньшей мере равный ему по происхождению. Но Крис чувствовал, просто нутром ощущал, что если возникнет необходимость, бить эти ребята будут на поражение. Значит, нельзя дать им повод усомниться в его словах и его верности короне.

Ирд назвал себя, своего отца, упомянул родной Ирилэ, не забыл обмолвиться о долгой беспорочной службе в пограничных гарнизонах. Светловолосый лейтенант слушал внимательно, чуть наклонив голову к плечу, остальные дозорные снова отошли к дороге, продолжая бдить.

— Какими же судьбами вас занесло так далеко от дома? — продолжал Генрих. — Не сочтите дерзостью, но таковы приказы.

— Я все прекрасно понимаю, — Кристофер сознавал, что оспаривать требования обличенных властью солдат не в его интересах. — Мне просто нужно как можно скорее попасть к королю. Надеюсь, военное время не может быть препятствием для верного подданного явиться к своему сюзерену?

— Конечно, нет, — Генрих примирительно развел руками.

— Хорошая новость. В таком случае, я прошу позволения продолжить путь, потому что мое дело не терпит отлагательств и с его величеством мне нужно встретиться чем скорее, тем лучше.

Мысли обмолвиться о заговоре и угрозе жизни Адаларду Кристофер отмел после очень недолгого колебания. Не потому, что дозорные тоже могли оказаться заговорщиками. В это Ирд все же едва ли стал бы верить. Гвардия присягает королю на верность, ее бойцы умирают — но не предают. Но Эрвин даже перед ними постарался бы промолчать обо всем, кроме самого мало-мальски необходимого для пропуска. Потому умолчал и он.

— Не смею больше задерживать вас, сэр, — с чуть заметным поклоном, равного равному, Генрих отступил в сторону. — Доброго вам пути и скорейшей встречи с его величеством.

— А вам мирной и спокойной стражи, — возвращая поклон, отвечал Кристофер и, быстро развернувшись, зашагал к Грандо, который послушно стоял, удерживаемый под уздцы гвардейцем.

Как только Ирд подошел к коню, гвардеец отступил в сторону и пожелал доброй дороги. Вдвоем с товарищем они сдвинули рогатку, освобождая проезд. Судя по всему, дозор остался доволен ответами и дольше задерживать его не собирался.

Темнело быстро. Оставив стражу и освещенный двор позади, Кристофер снова пустил Грандо рысью. Он хотел только успеть проехать еще хоть немного, пока ночь не наступила окончательно. Впереди тускло отсвечивали огни Иридина — зажигались фонари на стенах и лампы в домах пригорода. Навстречу больше не попался ни один всадник. Все, кто мог, уже укрылись от холода и мрака на постоялых дворах. Пора было бы и самому отыскать подходящий…

— Рикард!

На крыльцо поднялся гвардеец, несший дозор у ворот и внимательно проводивший взглядом всадника, который так отчаянно спешил к королю.

— Слушаю, сэр.

— Позови наших, — выделив голосом последнее слово, Генрих широким шагом спустился в крыльца и, подойдя к коновязи, начал распутывать поводья. Через пару мгновений к нему присоединились Рикард и еще двое гвардейцев, перед этим гревшихся у печки в гостеприимном доме. Впрочем, ни один дом, ни бедный, ни богатый, не смел отказывать в гостеприимстве солдатам короля.

Обменявшись парой тихих слов, все четверо вскочили верхом.

— Дело срочное, вернемся скоро, — уже с седла бросил Генрих остававшимся во дворе троим подчиненным. — Сейчас, думаю, никого на дороге уже не будет, так что ступайте подкрепите силы. И нам оставить ужин не забудьте.

Фигура одинокого всадника, на рысях скакавшего к городу, явственно выделялась на фоне снега, подсвеченного редкими огнями в придорожных домах. Гвардейцы подняли своих коней в кентер, стремительно сокращая расстояние. Кристофер услышал всхрапы лошадей и обернулся. Они были уже совсем рядом.

— Господа, что-то случилось? — обеспокоенно спросил Ирд, натягивая поводья. В душе шевельнулось беспокойство — неужто возникли какие-то подозрения, неужто сейчас снова придется отвечать на десяток вопросов, теряя драгоценное время…

— Сэр, простите великодушно, это важно, срочно и, к сожалению, внезапно, — отозвался Генрих, подъезжая ближе и останавливая коня. Его спутники торопливо спешивались. Кристоферу волей-неволей тоже пришлось спрыгнуть с седла. Не стоит говорить с человеком равного происхождения, глядя сверху вниз. Не стоит нарываться на ссору.

Снежное месиво доходило до щиколоток.

Все пятеро сходились на маленьком пятачке дороги, оставив лошадей в паре шагов позади. Генрих шел навстречу Крису, внимательно и открыто глядя в лицо. Остальные трое приближались чуть поодаль, словно обходя по дуге. Один справа, двое слева. Ирд почувствовал, как в душу заползает неприятный холодок. Но прислушаться к нему не успел.

— Мне очень жаль тратить ваше время… — Генрих подошел уже на расстояние вытянутой руки. Гвардейцы быстро и сноровисто заходили со спины, отрезая от Грандо и пути в город. Кольцо замкнулось. Поразмыслили и решили на всякий случай арестовать? Если удастся попасть в Иридин, пусть и под конвоем, еще не всё потеряно… Или всё? Арест? В самом деле?

— В чем дело? — голос прозвучал резко, почти зло.

Что-то во взгляде Генриха заставило пальцы сомкнуться на эфесе меча. В мастерстве ему, конечно, с Беркутом не тягаться, так что шансы у одного против четверых малы ничтожно, но лучше пойти на риск и дать неравный бой, чем сдаться. Клинок с едва различимым скрипом потянулся из ножен. Кристофер понимал уже, что разговоры бесполезны, а отрывистые фразы командира отряда — не более чем попытка отвлечь внимание.

Клинок успел покинуть ножны наполовину, когда в правый бок вонзился кинжал. Длинное узкое лезвие над верхним краем кирасы вспороло подбитый мехом камзол, рубаху, кожу и вошло точно между ребрами, дотянувшись до самого легкого. Боль вспыхнула мучительно яркой звездой, впившись лучами в каждый уголок тела. Ладонь разжалась сама собой, выпуская эфес меча — и тот выскользнул на землю, в перемешанный сапогами и копытами снег.

Кристофер пошатнулся, из груди вырвался хриплый кашель. Во рту стало солоно. Он сплюнул — под ноги упали темные капли.

Кровь бежала из раны быстро, ужасающе быстро. Стекала по стальному боку кирасы и капала на снег, расползалась под кирасой — и там возникло липкое теплое пятно, с каждым мгновением становясь всё шире. Дыхание давалось с усилием, через боль, а в груди посвистывало и тихо булькало. Ирд попытался прижать к боку ладонь, но рука двигалась с трудом, а между закованными в сталь пальцами латной перчатки кровь сочилась ничуть не медленнее.

Генрих, пристально глядя на истекающего кровью рыцаря, отступил на шаг. Кристофер попытался нагнать его, но равновесие ушло, нога подвернулась — а может, просто и до нее дотянулась отвратительная слабость. Он повалился сначала на колени, затем на бок. Привстать, продираясь сквозь боль и слабость, уже не удалось. Левой рукой Ирд еще пытался нащупать свой кинжал, но рукоять оказалась прижата к земле весом всего тела. И ее уже не ухватить…

Перед глазами двоились и троились силуэты гвардейцев, обступивших раненого безмолвными тенями. Кристофер снова закашлялся и выплюнул кровь. С трудом приподнял голову — и увидел, что земля вокруг потемнела. Чуть поодаль зафыркали кони, учуяв запах смерти.

Ирд уже понимал, что это конец. Он был солдатом и давно смирился с тем, что каждый смертен. Смерть пугала неизвестностью, пугала тьмой, которая готова была поглотить его вместе с мыслями, чувствами, чаяниями и стремлениями. Но она давно стала его спутницей, и даже оставив службу, Крис понимал, что, скорее всего, умирать ему придется не в своей постели. Не каждый рыцарь по духу мог бы похвастаться роскошью своей смерти, тихой и спокойной, в кругу семьи и горюющих вассалов. Сам Крис не смог бы прожить жизнь и встретить старость, насовсем оставив воинское ремесло. Так что нет, смерти он не боялся, а принимал как неизбежность. Но вместе с болью, наполняющей грудь с каждым вздохом, его невыносимо терзала мысль о том, что до короля он так и не смог добраться. Не смог передать письмо. Не смог выполнить свой долг. А Винтер не узнает об этом. Как и о том, что в рядах гвардии измена пустила корни настолько глубоко.

Беркуту придется продолжать борьбу в одиночестве. Только Илльера не предаст…

Один из гвардейцев обнажил меч и шагнул вплотную. Тычком сапога перевернул умирающего на спину и опустил острие, метя между ключицами.

— Добей предателя, — послышался голос Генриха.

Кристофер усмехнулся. Через боль и отчаяние. А потом отточенная сталь положила конец его страданиям.

— Обыщи его, — приказал Генрих убийце. — Неспроста он спешил к королю.

— Может, следовало допросить его по всей форме, если он был с принцессой? — задумчиво спросил другой гвардеец, наблюдая, как его товарищ в дрожащем свете походного фонаря методично проверяет поясной кошель и одежду затихшего в луже крови мертвеца.

— Ничего он бы нам не сказал. Знаю я таких. Но прикончили одного — доберемся и до остальных. Это добрый знак.

Когда письмо Винтера было извлечено и рассмотрено в тусклых отсветах пламени, Генрих удовлетворенно хмыкнул.

— Что бы это ни было, но в руки нам оно попало вовремя. Рикард, бери любого коня и отвези бумагу милорду. Немедленно. Он будет нами доволен.