Глава 1.



Туп-туп-туп-туп-туп... Десять. Тринадцать. Восемь. Элеанор никак не может сосредоточиться и сосчитать удары своего сердца. В голове лишь одна мысль: «Бежать! Бежать! Бежать!» Но куда? Неважно. Главное – бежать и не останавливаться.
Холодея от ужаса, девушка чувствует, как замедляется скорость, ноги словно наливаются свинцом, становится трудно дышать. Чувствует адскую боль в легких, словно чья-то невидимая ледяная рука разрывает их на части. И единственное, что остается в данной ситуации – кричать от боли.
Элеанор просыпается от своего собственного крика и испуганно оглядывается. Впрочем, никакого крика не было бы, иначе сейчас бы в палате непременно вошла бы улыбчивая медсестра со шприцом Алпразолама* в руках.
Шатенка забирается под одеяло, обнимает себя руками, силясь унять неизвестно откуда появившийся озноб. Сейчас ей кажется, что в палате слишком темно и жутко.
«Какая тишина… словно в могиле». От этой мысли девушку передергивает. Становится еще страшнее.
Прежде одиночество никогда не пугало. Просто Эл не помнила, каково это иметь кого-то, кто тебя поддержит и защитит. В той жизни, у нее была семья и, наверное, она была в ней счастлива. Когда Элеанор пытается вспомнить ту часть, где есть все: и любовь, и поддержка, в голове вспыхивают слабые и поддернутые пеленой воспоминания о теплых ласковых руках, о совершенно прекрасной мелодии… Иногда вспоминаются и голоса, звучащие больше как эхо, нежели как нечто реальное, поэтому Эл первое время думала, будто они – плод ее фантазии. Однако эти люди все же были в ее жизни. Доказательством этого служит небольшой серебряный медальон с гравировкой «mon petit ange»**.
Практически полное отсутствие прошлого в нынешней жизни девушки, несомненно, делало все гораздо проще. Лишь изредка тени минувшего тревожили Элеанор во снах. Но она научилась с этим справляться. Боль душевную отлично заглушала боль физическая. Резать себя стало что-то сродни привычке, а шрамы – неотъемлемой частью себя самой.
Иногда Эл кажется, что все то, что творится с ней сейчас – неудачная шутка Создателя. Или же садистский способ ее проучить за величайшую ошибку, совершенную ею в той жизни. Но ведь это был не ее выбор! За нее все решил другой человек, возомнивший, будто он Бог и имеет право ломать чужие судьбы.
Рассвет не развеял тревоги девушки. Стоило первым солнечным лучам окрасить стену палаты в багровый цвет, тревожное состояние Элеанор усилилось. Впрочем, как и озноб. Еще чуть-чуть и казалось, что вместе с бедняжкой затрясется больничная койка.
Появился шум в ушах. Эл отчаянно зажмурилась и закрыла руками уши. Шум все нарастал. А затем – резко исчез, пропали озноб с тревогой. Все закончилось также неожиданно, как началось.
Однако все закончилось не только для Элеанор. В те минуты, когда девушка тонула в тревоге, в соседней палате после продолжительной агонии испустил последний вздох пожилой мистер Брук.

~*~
Эдвард с улыбкой наблюдал, как его удивительная девочка – Ренесми – вновь и вновь поражала всех. На этот раз своей виртуозной игрой на пианино.
«Спорим, что такими темпами через год-два малышка отберет у тебя звание первого музыканта в семье?» ─ Эммет конечно же был в своем репертуаре. Вот и сейчас, пока остальные Каллены с трепетом наблюдали за тем, как Несси легко и непринужденно играет «Венгерскую рапсодию №2»***, «большой брат» обдумывал очередное пари, но в ответ на свое предложение получил лишь очередное закатывание глаз.
─ Опять предлагает глупый спор? – усмехнулась Белла, заметившая «диалог» между своим мужем и Эмметом. Вампир предпочел не отвечать, вместо этого он плотнее прижал к себе жену и прильнул к ее губам с нежным поцелуем, который в миг перерос в более страстный. Эдварду понадобилась вся его выдержка, чтобы прервать поцелуй и не отдаться желанию.
─ Что-то мне подсказывает, что Несси будет ночевать сегодня у нас, Роуз. – совершенно «невинным» тоном сообщил Розали Эммет, за что заработал от Изабеллы укоризненный взгляд.
Тем временем, игра Ренесми подошла к концу. Все зааплодировали. Громче всех хлопал, конечно же, Джейкоб Блэк, в чьем взгляде читалось полное обожание и благоговение перед юной полувампиршей. Впрочем, не стоит слишком строго судить молодого человека.
─ Ах, если еще Элис и Джаспер были бы здесь… ─ будь у Эсми возможность плакать, то сейчас она безусловно вытирала бы слезы с щек.
─ Ну, же, милая. – Карлайл заботливо приобнял жену за плечи. – Они скоро приедут. Буквально через пару дней.
Прошел год после знаменательной встречи с кланом Волтури. За это время семья Калленов наконец обрела гармонию и мир, и все вернулось на свои места.
Карлайл по-прежнему трудится и считается самым лучшим и ценным сотрудником в больнице Форкса. Эсми с воодушевлением занимается планировкой очередного дом для Розали и Эммета, которые совсем недавно опять «узаконили свои отношения». Элис с Джаспером находятся в заграничном путешествии, наслаждаются обществом друг друга и скоро вернутся обратно домой. Эдвард и Белла, получив свое «на веки вечные», счастливы и воспитывают прелестную дочь. Ренесми, в свою очередь, готовится к учебе в школе. Теперь, когда ее рост практически синхронизировался с ростом обычного ребенка, ничто не угрожало раскрытию ее тайны.
В шуме оваций никто не обратил внимания на шум колес полицейской машины, приближающейся к особняку Калленов. Впрочем, это был обычный визит Чарли дочери и внучке.У шерифа Свона до сих пор имелось в голове что-то вроде навязчивой мысли о том, будто Белла и Несси могут уехать из города, не попрощавшись с ним. Кроме того, Чарли оказался из разряда тех дедушек, которые настолько души не чают во внуках, что готовы практически все свое свободное время тратить на них.
Вот и сейчас, стоило ему увидеть Ренесми, как на лице сурового полицейского Свона заиграла улыбка.
─ Дедушка! – И вот Несс уже взлетает над полом и оказывается в крепких объятиях Чарли. – Я по тебе очень-очень соскучилась!
В этих объятиях есть нечто личное, некая тайная связь, присущая двум близким людям. Каллены понимающе переглядываются и чтобы мешать общению, спешат покинуть помещение. Один Джейкоб остался на месте.
─ Джейкоб… Ты не хочешь подкрепиться? Я приготовила твою любимую лазанью. – тихо говорит Блэку Эсми и кивает в сторону кухни. Джейк быстро догадывается, на что ему намекают, и, уныло кивнув, поплелся в сторону кухни.
─ Я научилась играть «Венгерскую рапсодию». Хочешь, я тебе сыграю отрывок? – тем временем интересуется Несси у Чарли. Свон кивает. Все, что связано с его маленьким ангелочком, ему конечно интересно.

~*~
─ Что ты там ищешь, м? – интересуется Эдвард, обнимая Беллу, которая задумчивым взглядом обводит стеллаж с книгами.
─ Хочу почитать Ремарка. Он где-то был здесь…
─ Знаешь, я знаю занятие гораздо интереснее, – шепчет вампир и прикусывает чувствительное место за ухом.
─ Боже… ─ бормочет Изабелла, чувствуя, как нарастает желание.
─ Я предпочитаю просто – Эдвард, – ухмыляется Каллен, продолжая свои ласки. Поцелуи становятся более жаркими, а объятия теснее. Белла пытается ухватиться за что-нибудь, чтобы прямо здесь, в библиотеке, не наброситься на мужа. Первое, что ей попадается под руку ─ это довольно старая книга из стеллажа. Изабелла роняет ее на пол, и при падении из книги выпадает небольшой, но довольно потрепанный снимок.
─ Подожди…─ с трудом разрывая поцелуй, говорит Белла и наклоняется, чтобы поднять фотографию.
«Видимо, семейный снимок» ─ мелькает у девушки мысль, когда она рассматривает снимок, на котором изображена молодая девушка с каштановыми волосами и светлыми глазами ( какого они цвета не понять из-за черно-белой цветовой гаммы снимка). На руках у нее прекрасный щекастый малыш, смотрящий в объектив немного испуганно. Внизу фотографии подпись: «Чикаго. 1902 год». Место, дата и схожесть девушки и ребенка, позволило Изабелле предположить, что здесь запечатлен маленький Эдвард со своей матерью.
─ Это ты? – удивленно выдохнула Белла, все еще не отрывая взгляд от фотографии.
─ Да, я… ─ немного смущенно кивнул Эдвард. – После смерти моих родителей и моего обращения, все семейные ценности, вещи и дом ушли с молотка. Карлайл выкупил пару маминых украшений, - вампир кивнул на руку жены, где красовалось кольцо Элизабет Мейсен. – И фотоальбом. Впрочем, там всего лишь несколько снимком. В начале 20-ого века фотографии считались роскошью.
─ Ты был очаровательным малышом, – тепло улыбнулась Белла, а затем заинтересованно спросила: ─ Значит, есть еще фотографии?
─ Ага, ─ Каллен поднял с пола упавший альбом. – Они все здесь.
─ Можно взглянуть на них? Я… хочу узнать, каким ты был в детстве. Увидеть твоих родных..
─ Если ты желаешь…─ нерешительно начал Эдвард.
─ А ты? Если ты не хочешь, то…
─ Я не знаю, Белла, – покачал головой вампир. – Понимаешь, я уже мало что помню из той жизни. Моя семья теперь – это ты, Ренесми, Карлайл с Эсми, Элис и Джаспер, Розали и Эммет. Даже Джейкоб. А то, что было тогда…Я уже давно не Мейсен.
─ Ох, Эдвард! – Белла ласково коснулась лица мужа. – Прости…
─ Тебе не за что извиняться, любимая. Впрочем, давай посмотрим фотографии. Я хочу показать тебе себя, ─ Эдвард открыл альбом на первой странице. Здесь был лишь один снимок, на котором была запечатлена молодая супружеская пара. Уже знакомая девушка с предыдущей фотографии и мужчина, особой внешней красотой не отличающийся. Широкие скулы, длинный прямой нос, тонкие губы – всем своим видом он производил впечатление очень сурового человека. – Эдвард Мейсен-старший и его супруга – Элизабет Мейсен. – От Беллы не укрылся тот факт, что имя матери вампир произнес хоть с какой-то эмоцией, нежели имя отца.
На следующей странице, видимо, было два снимка: один из них Изабелла держала в руках, а второй принес новый вопрос.
─ Кто это? – удивленно спросила вампирша, разглядывая вторую фотографию, на которой были изображены уже знакомые лица, кроме одного. Маленькая, где-то полугодовалая девочка сидела на коленях у Элизабет и удивленно смотрела со снимка, совсем как маленький Эдвард, который, к слову, теперь уже повзрослевший лет на 5-6, стоял рядом на стуле и цеплялся за мать. Датировка на фотографии оповещала, что это 1908 год.

*Алпразола́м — лекарственное средство, анксиолитик (противотревожное средство), производное бензодиазепина средней продолжительности действия, которое используется для лечения панических расстройств, тревожных неврозов, таких как тревожное расстройство или социофобия
** mon petit ange (франц.) – мой маленький ангел
*** Рапсо́дия (от греч. — эпическая песнь) в музыке XIX — первой половины XX веков — инструментальное или вокальное произведение, написанное в свободном, «импровизационном» стиле. Для рапсодии характерно чередование разнохарактерных эпизодов на народно-песенном материале. В данном произведении имеется в виду музыкальное произведение венгерского композитора, пианиста-виртуоза Ференца Листа.

Предыдущая глава