Снова одиночество, снова пустота, снова накатывающие волны боли. Сижу в пустой квартире на последнем этаже какого-то заброшенного, полуразвалившегося, когда-то жилого, дома, в захолустном городишке. Сколько я так уже просидел? Вот так, неподвижно, на полу, сжимая руками голову, боясь, что она разорвется от нещадного роя мыслей. Сколько? День? Два? Несколько месяцев? А может быть уже столетий? Я не помню. Совершенно. Я потерялся во времени. С тех пор, как я оставил Беллу, с тех самых пор, как я сказал моей девочке, что она мне не пара, время перестало для меня существовать. А с тех пор, как я закрылся в этой маленькой квартирке, для меня перестало существовать и пространство. Я не вижу ничего вокруг, я живу своими мыслями, полностью отключившись от внешнего мира. Меня не беспокоит даже жажда, хотя одному Богу известно, сколько я уже не охотился. Я не могу думать ни о чем, кроме своего прошлого, прошлого рядом с Беллой. Перед глазами постоянно всплывает милый образ. Чем дольше я сижу тут взаперти, тем чаще лицо моей любимой в видении искажается гримасой страха, отчаянья и невероятной боли. Это наваждение. Неужели это навсегда? Неужели мне суждено прожить свою вечность вот так, отдалившись ото всех, в постоянных муках? Я знаю ответ на этот вопрос. Да. Так будет всегда. Белла стала моим солнцем, моей душой, моей жизнью. Разлюбить я ее не могу. Забыть тоже. Если только вернуться к ней. Нет. Гнать прочь от себя эту гнусную мысль. Я не имею права идти на поводу у своих эгоистичных желаний. Как бы мне не было больно, я не должен подвергать мою девочку такой опасности. Снова тянутся минуты, часы…

Через мое сознание стрелой проносится такая всепоглощающая зверская боль, что я сначала даже не понимаю, что это всего лишь человеческая мысль. Странно. Я довольно давно полностью отключился от окружающего меня мира, полностью погрузившись в себя, но в голове девушки бьются, как пойманные птицы, такие громкие мысли о потерянной любви, бесконечном страдании и душевной пустоте, что игнорировать их просто не получается. Что-то меня задевает и не дает покоя. Какое-то мимолетное воспоминание, которое я не могу выловить из бурного хаотичного потока чужих образов. На автомате я поднимаюсь и выхожу из квартиры. Не могу поверить. Я столько времени просидел, не реагируя ни на что вокруг, не отвечал на звонки самых дорогих мне людей, а теперь иду спасать чью-то потерянную душу. Ну да, о спасении своей ведь думать не приходится. У меня даже не возникает опасения, что не сдержусь рядом с человеком и позволю инстинктам овладеть мной. Все еще анализируя свои действия, выхожу на улицу, благо солнце скрывается за тучами, перехожу дорогу. Нечастые прохожие шарахаются от меня. Видимо, вид у меня не совсем человеческий. Захожу в другой дом, такой же заброшенный как и тот, который стал мне пристанищем в последнее время. Поднимаюсь по лестнице и выхожу на крышу.
Как раз вовремя, чтобы схватить несостоявшуюся самоубийцу за руку и не дать ей упасть. Совсем еще девочка, на вид лет 16-17, не старше моей Беллы. Стоп. Не думать о Белле, а то ненароком можно и девчонку отпустить.
- Стой, ты что творишь?
Голос звучит хрипло, то ли от долгого молчания, то ли от эмоций, вот уж не думал, что у вампиров такое бывает. В потухших глазах на секунду проскальзывает искра осознанности.
- Прыгаю.
Она говорит это так, как будто я умалишенный и не понимаю очевидных вещей. Становится как-то не по себе. Она в сознании и полностью понимает происходящее. Ну что, Эдвард, будешь дальше продолжать свою спасательную операцию? Попытаться стоит.
Понимаю, что опять выпал из реальности и уже, наверное, с минуту крепко удерживаю несчастную чуть ли не над улицей. А она смотрит равнодушно, как будто и не на краю крыши стоит вовсе. А в голове одно: «больно». Где-то на периферии сознания проскакивает мысль, что сжимаю хрупкую ручку слишком сильно – синяки не заставят себя ждать. Но с какой-то болезненной убежденностью понимаю, что ее мысль относится совсем не к моей стальной хватке. Скорее всего, она ее даже не замечает, как и ледяной холод моей руки. Только усилием воли удается вытащить себя из водоворота размышлений. Снимаю девушку с парапета и сажаю тут же, на крышу. Сажусь рядом.
- Зачем?
На большее не хватает сил.
- Не хочу жить.
Лицо лишено эмоций. Кажется, что она вообще не здесь. Лишь связные ответы на мои вопросы говорят о том, что она в себе.
- Расскажешь?
- Зачем?
- Легче станет.
- Нет.
- Не станет или не расскажешь?
Кажется, слишком длинная фраза. Со всеми вытекающими: вдох, запах девушки окутывает меня, словно ореол, в горле разгорается нестерпимая жажда. Нельзя. Ты ее спасаешь, Эдвард, помнишь?
- Могу рассказать. Это не столь интересно. Но легче не станет.
- Попробуй.
Никаких развернутых предложений, никаких вдохов.
- Меня парень бросил.
Не могу поверить.
- И все?
- Да.
- Не понял.
В мозгу девушки прочно застряла одна мысль: «больно, больно, больно».
- Чего?
- Это повод сводить счеты с жизнью?
Чертова девчонка, неужели нельзя ответить развернуто? Жажда. Невероятное усилие воли и становится терпимо.
- Ну…Это долго. Я самую суть передала.
- У меня много времени.
Запас воздуха практически иссякает.
- Мы встретились полгода назад. Он к нам в школу перешел. Такой нелюдимый, замкнутый…и мучительно красивый. Богатый надменный красавчик, мечта, отшивал первых девчонок школы. Только на меня как-то странно поглядывал. С разочарованием. Может потому что не бегала за ним. А мне было наплевать. А потом как-то закрутилось, слово за слово, прикосновение за прикосновением и вот мы уже влюблены без памяти. Думали, что у нас одно сердце на двоих…И одна душа. А потом погиб его отец. Это потом я узнала, что он был наркобароном и его устранили конкуренты. А тогда я просто хотела помочь и поддержать. А он меня бросил. Сказал, что я надоедливая и я ему не пара. Сказал, что разлюбил. А я не могу без него жить. Не могу! Понятно? Без него это не жизнь – существование. А я так не хочу. Лучше умереть. Не могу не думать о нем, не могу дышать без него. Чем такая жизнь лучше смерти? Каждый день пытаться засунуть воспоминания глубоко, на самое дно души, бояться произнести его имя даже мысленно, потому что огромная дыра в груди, кое-как стянутая грубыми нитками, грозится вот-вот разойтись.
Она все говорит и говорит, а моя голова разрывается на части. Рассказ становится сумбурным, девушка глотает слова и повышает голос и вот, она почти кричит. И ей совершенно наплевать на то, что ее рассказ заставляет меня биться в безмолвной агонии, что одна и та же мысль: «Неужели все так? Неужели у нас все так же?» жжет мозг, словно голову посыпали раскаленными углями. Но я отчаянно хватаюсь за убеждение, что моя Белла не такая. Моя Белла сильная. Она сможет забыть меня, сможет идти дальше, а эта девочка, которая сидит рядом со мной, просто слаба. А девочка шумно глотает слезы. И я не выдерживаю.
- Послушай, ты, глупое создание! - Я почти рычу. - Ты что, ничего не понимаешь? Или притворяешься, чтобы тебя погладили по головке и пожалели?
Уловка срабатывает: девушка пресекает чуть было не начавшуюся истерику и внимательно смотрит на меня. Я ожидал увидеть в ее глазах все что угодно: боль, ненависть, обиду, страх, но не это…Жалость? Ей меня жаль? Я предпочитаю не замечать этого и продолжать.
- Ты даже не допускаешь мысли, что все совсем не так, как ты представила в своей красивой головке? Тебе не приходило в голову, что он хотел тебя защитить???
- От кого?
- От себя!
Что я несу? Как простой отвлекающий маневр превратился в оправдание. А что если он и правда ее разлюбил? Я оправдываюсь. Да, черт побери, я оправдываюсь перед Беллой в лице этой девушки! Мысли проносится за какое-то мгновение, но, видимо, голова с языком не дружат, потому что я все равно не останавливаюсь.
- Просто представь на мгновение, какая опасность грозит ему после гибели отца. А скорее всего до него попытались бы добраться через тебя. И представь, каково ему было бы знать, что он убил или покалечил тебя практически собственными руками? Как ему с этим жить? Как пережить это?
- Весьма эгоистичный способ защиты. – горькая усмешка, но в голове все равно маячит спасительное «а что если правда любит?».
Я собираюсь еще что-то сказать, но воздуха не хватает.
Вдох. Ее запах окутывает. Запах сладкой человеческой крови и яд заполняет мой рот. Выдох. Вдох. Я чувствую привкус ее крови на кончике языка. И я срываюсь с места. Бежать. Быстро бежать. Девчонка вроде поверила, дальше сама разберется, а оставаться рядом с ней опасно. Я уже не забочусь о конспирации – на дворе ночь, прохожих нет. Вылетаю из одного дома и влетаю в другой, взбегаю по лестнице и через мгновение я уже в своем убежище. За эти несколько секунд, которые мне потребовались, чтобы добраться до квартиры, в мозг прочно въелась фраза, брошенная девушкой. «Весьма эгоистичный способ защиты». Других мыслей нет.
Я стою и шепотом повторяю эту колкую фразу. Мой безупречный слух улавливает неприятный звук, донесшийся с улицы. Выхожу на балкон. Так и есть. У дома напротив лежит тело девушки, больше похожее на сломанную куклу в нелепой позе. Возвращаюсь в комнату и опять сажусь на пол у стены. Мной завладела, ставшая уже родной, апатия. Как такое может быть? Я ведь отчетливо слышал, что мыслей о самоубийстве ее больше не посещали. Почему она это сделала? Ответа на этот вопрос я уже не найду. Из ступора меня выводит телефонный звонок. Наверное опять ушел глубоко в себя – на дисплее высвечивается «Розали» и 15 пропущенных вызовов. Инстинкт подсказывает, что на этот раз нужно ответить.
- Розали?
- Эдвард! Я обзвонилась! Сложно взять трубку?
- Ближе к делу, Роуз.
- Ты вернешься?
- Нет. Пока.
- Не вешай трубку! Эдвард?
- Да?
- Звонила Элис. Белла мертва. Бросилась со скалы.