 Актриса, сыгравшая главные роли сразу в трех фильмах, представленных на Йоркском кинофестивале, чувствует себя свободно в индустрии моды, не особо в восторге от сексуальных сцен и постоянно обеспокоена своей славой: «Я чертова мазохистка», – говорит актриса.
Было бы преуменьшением сказать, что 2016 год стал для Кристен Стюарт исцеляющим. Ранее в том году 26-летняя девушка стала первой американской актрисой, удостоившейся премии «Сезар» (французского аналога премии «Оскар») за свою роль в фильме Оливье Ассайаса «Облака Зильс-Марии». С тех пор она снялась не менее, чем в пяти фильмах, включая «Светскую жизнь» Вуди Аллена и антиутопическую историю любви «Равные». На Нью-Йоркском кинофестивале в Линкольн-центре она представила три проекта: сестра солдата, вернувшегося с войны в Ираке в «Долгой прогулке Билли Линна в перерыве футбольного матча» Энга Ли; помощницу знаменитостей, скорбящую по своему безвременно почившему брату-близнецу в метафизическом триллере «Персональный покупатель» Ассайаса; юриста-ставшего-учителем в Монтане, превратившуюся в предмет воздыханий работницы ранчо в «Нескольких женщинах» Келли Райхардт.
В один из прекрасных осенних дней Стюарт, которую Ассайас назвал «лучшей актрисой своего поколения», сидит в номере отеля, с полным равнодушием тараторит о мульти-формулах, отпуская бранные словечки, которые едва ли поспевают за полетом ее мысли. Одетая в байкерскую кожаную куртку, белую футболку и короткие твидовые шорты, она выглядит как неотфильтрованное и искаженное изображение, которое порой нам доводится видеть на экранах.
Ваш персонаж Бет в новом фильме «Несколько женщин» кажется слегка ничтожным. Мы видим ее лишь сквозь призму других персонажей, например, Джейми, работницы ранчо. Что привлекало вас в этой роли? И как бы вы обратили внимание но кого-то подобного, абсолютно незнакомого публике?
Это было нечто далекое для меня, для постижения чего мне пришлось выйти за границы самой себя. Персонажи, чью роль вам приходится исполнять, иногда способны раскрыть такие части вас самих, о которых даже вы сами не догадывались. «Ух ты, оказывается и такое есть во мне». Бет сейчас находится на таком этапе своей жизни, когда уступает целой толпе других людей. Ей пришлось изолировать себя от общества, но не в известной нам маниакальной манере, она скорее просто супер-замкнутая в себе, если вы понимаете, о чем я. Она чертовски уставшая и в то же время огражденная от других. Бет супер... нет, не скрытная, но в то же время весьма замкнутая. И мне кажется, что частичка ее присутствовала где-то внутри меня. Хотя для меня это все подобно бормотанию под нос. Я совсем не такая. Она тихоня, будто абсолютно незаметная, полностью истощенная и в то же время жаждущая чего-то, чего бы ей так хотелось заполучить. Мне кажется, что это значимость. Она просто хочет быть значимой. Мне кажется, это и есть основная сюжетная линия фильма. Все персонажи здесь хотят что-то, чего получить не в силах. Можно сказать, что все они противостоят некоему неподвижному объекту. Они словно в молотилке. И это ничуть не помогает их самореализации. Это не одна из тех типичных коммерческих историй, где «Эта женщина борется за высшее благо, и это мораль истории». Все мельче. Здесь мы видим те истории, на которых обычно не зацикливаются; это не светские истории, они прекрасны в своей обыденности. В этом и контраст всей структуры, то, какими вещи и являются на самом деле. Тут мы имеем одну женщину [в исполнении Мишель Уильямс] в браке, она играется обыденностью этого положения или просто высмеивает его. А также у нас есть еще одна женщина [в исполнении Лоры Дерн], которая говорит о нелогичности современной бюрократии и как мужчины не прислушиваются к мнению женщин, когда те выражают это мнение в данном вопросе. И, наконец, мы имеем девушку, которая просто искала себе друга, но делала это не в том месте. Девушку, которая просто хотела почувствовать себя значимой, но искала не там. И никто ничего здесь на самом деле не свершает. Никто из них. Келли Райхардт демонстрирует нам эту борьбу, и на этом все. Это очень похоже на реальный мир. Не все же фильмы снимать о борьбе с проблемами и о решении оных. Или так: не все заслуживает того, чтобы об этом сняли фильм со склизкими сюжетными линиями. Мне чертовски сложно объяснить людям, о чем на самом деле этот фильм. Как и то, каково живется женщинам в Монтане. Каково жить там? Проживая свои жизни?
Возможно, Джейми ищет в лице Бет друга, но так же здесь возможны и подводные течения, романтические.
Джейми не до конца уверена в том, что чувствует к Бет, но она заинтересована в ней, это точно. К тому же она понятия не имеет, почему чувствует себя так странно, когда Бет рядом.
Как вам кажется, догадывается ли Бет о том, как обстоят дела у нее с Джейми?
Я честно думаю, что когда Джейми заходит к ней в офис, она такая: «Какого черта?» Это очень неприятно. Черт возьми, как же это неприятно. Это не одна из тех историй о любви, но есть в ней что-то такое, что заденет вас за живое. Лили Гладстоун, играющая Джейми, в этой сцене была особенно хороша. Но в то же время это незначительно. Она на самом деле ничего такого не сделала. Она просто сказала: «Ну, я поняла, что если не начну водить, то, вероятнее всего, больше никогда тебя не увижу». И я такая: «А, ну да... бывай!» Это было, черт возьми, ужасно. Это как. «Блин, чувак». Я реально не думаю, что Бет когда-либо вообще взглянет на нее. Я едва взглянула на нее. Я посмотрела на свою еду, на свой телефон, поинтересовалась который час, собралась садиться в машину... и, обычно мне приходится играть персонаж, который спокойно смотрит на других.
Мне вот что показалось, когда я смотрела все это, наверное, вам было тяжело играть того, кто...
... Говорит всякое дерьмо! Да, это было довольно неприятно. Это было необычно, потому что, как у актрисы, большинство моих персонажей были чертовски внимательными, а здесь мне словно приходилось заталкивать это как можно глубже в себя. Но совсем не в том смысле, как мне обычно приходилось это делать, нет. Это был тот случай, когда мне приходилось поступать неприветливо, и это действительно было неприветливо. Мне жалко таких людей. Кое-что обязательно случится с Бет, что заставит ее осознать, насколько глубоко она похоронила себя в себе же самой, и насколько неприятно ей все это.
Фильм Келли такой спокойный. Кажется, словно в нем так мало всего происходит и в то же время происходит столько всего. Вам ведь приходилось сниматься в фильмах куда более демонстративных, как и ролях. Каково это было работать с режиссером, чьи работы настолько отличны?
Мне нравятся ее фильмы. Мне кажется, они отличаются от остальных. Я чертовски уязвимая личность, если мне приходится делать ровным счетом ничего на экране или на съемочной площадке. Большинство актеров со временем наращивают привычку демонстрировать эмоции. Ты демонстрируешь людям свои чувства. Рассказываешь свою историю. В этом смысле чертовски неуютно рассказывать историю, в которой ты просто сидишь и ничего толком не делаешь. И она будет продолжать это очень долго, такое может длиться вечно. Есть нечто прекрасное, когда речь заходит о рутинных вещах. И есть нечто великолепное, когда речь заходит о жизни. Вы можете написать историю и рассказать ее кому-то, но в то же время это не будет правдой. Поэтому единственный способ показать что-то по-настоящему подлинное — это просто показать, как кто-то сидит и ждет, когда что-то случится. Большинству людей такое не под силу, большинство людей не способны пойти на такое. А это риск. Но ей удалось создать такое окружение и жить с этой верой. Она позволяет вам почувствовать себя комфортно, не имея контроля ни над чем. Нет никаких ожиданий. Обычно на съемочной площадке у нас есть стороны, у нас есть сцены и отметки в студии, что-то, что должно случиться со временем, что можно назвать «Снято!». Но не для нее, для нее это не так. В ее случае мы просто видим, как люди живут.
В «Нескольких женщинах» у вас очень маленькая роль, в то время как в «Персональном покупателе» вы появляетесь практически в каждой сцене. Насколько изнурительной была для вас роль Морин? Ведь она настолько эмоциональный персонаж.
Очень. Я как раз закончила «Светскую жизнь» в Нью-Йорке, это было очень мило и просто весело. Тем не менее работа есть работа. У меня не было перерыва между ними. Я села на самолет и уже спустя два дня после была на съемках. Мне кажется, что наша нагрузка серьезно недооценена. Фильм закончился для нас тем, что оказался чертовски трудным. Мы работали по шесть дней в неделю, по шестнадцать часов в сутки. И, сказать по правде, это очень помогло в создании образа. Я выглядела полностью вымотанной и сумасшедшей в фильме, это идеально дополняло образ. Травмирующая потеря, особенно для того, кто уже и без того достаточно невротичен и задумчив, рассуждающий о вечности, – но травмирующая утрата, тем более смерть близнеца... Все нынешние проблемы Морин и вопросы кажутся ей бессмысленными. Ничто не имеет ответов, и она не способна смириться с этим. Для каждого, кто сталкивался с подобным беспокойством, неспособностью организовать свое пространство и время, испытывая при этом душевный и физический дискомфорт, задаваясь вопросами: «Одни ли мы?» или «Реально ли это все?» – эти вопросы пугают, но чаще всего их попросту пускают сквозь пальцы. Это фильм о человеке, который дошел до той точки, где подобные вопросы попросту истощают. И, видит бог, это отстой. Я никогда не была близка к подобному состоянию, но могу понять, насколько паршиво чувствует себя человек в нем. Мне никогда не доводилось опускать настолько низко. Это были тревожные изолирующие мысли, лично я никогда не оставалась без движения. Оттого эти ощущения становились чертовски холодными и одинокими. Она – самый одинокий персонаж, которого мне когда-либо приходилось играть. Она абсолютно одинока. Она полностью изолировала себя от мира. Что грустно. От этого у нее начинается внутренний разлад личности. Во время которого она такая: «Мне нравятся эти вещи, но я их не поддерживаю».
Да, у Морин складываются сложные отношения с миром высокой моды, который она вытягивает для своих звездных клиентов. С одной стороны, она в восторге от подобного, с другой, в ужасе. Мне интересно узнать, как это сказалось на ней, но и как это сказалось на вас тоже. Вы так же являетесь частью мира моды, вы были моделью Chanel, но это не определяло вас. Какими были ваши ощущения, ступить в этот мир и после этого вернуться назад?
В мире моды есть люди, которые занимаются этим по-настоящему хорошо, кому нравится заниматься этим, кто естественен в этом всем, они и являются самыми успешными. Эти люди настоящие творцы, а самой лучшей частью моей работы в этом бизнесе было то, что я смогла оказаться рядом с такими людьми, занимающимися своим делом. Это место никогда не бывает одинаковым. Поэтому мне нравится быть частью чьего-то воображения. Мне всегда такое нравилось. Не поймите меня неправильно, мне нравится создавать новый образ, который сам по себе способен сказать о чем-то. Знаю, звучит довольно глупо, но создавать образ и правильно подавать его, создавая правильный настрой и окружение, правильно сделав все, – это прекрасно, как по мне. Все эти люди, они чертовы гении. Все эти люди, кто работает на Chanel, я считаю их гениальными творцами и самыми классными людьми из тех, кого встречала. Это не то, чем я занимаюсь, но мне нравится быть частью этого. Так что это сработает для всех. Но также я заметила, что многое в том мире надменно, хотя и нравится миру, что само по себе вульгарно... я говорю не о поверхностных деталях, а о надменных людях. Они просто еб*о агрессивные. Извините. Они злобные люди. Те, кто без зазрения совести пройдутся по вашему трупу. Это люди, они не творцы, не художники. Именно эти люди создают дурную славу миру моды. Этот мир очень многогранен, как я поняла для себя. Но в фильме Морин нравится все это. Она действительно принимает все это. И все же временами ей кажется, будто она всего этого недостойна. Она такая: «Какого черта я возомнила о себе? С чего я взяла, что когда-то буду достойна этого?..». Но со временем ей приходится ужиться со всем этим. После чего ей приходится взглянуть на себя и сказать: «Я не такая. Я хочу стать такой. Но никогда такой не стану». Из-за чего она расстраивается и называет все это дерьмом собачьим. И все равно жаждет этого.
Вы ранее упомянули ранимость в роботе с Келли. Но в «Персональном покупателе» вы продемонстрировали другую сторону этой уязвимости, в плане своей наготы в сексуальных сценах. Заставляло ли вас что-либо поколебаться при съемках?
Я ничего не опасалась. Я чувствовала себя отлично под руководством режиссера Оливье Ассайаса. В сценах, где на мне нет одежды, или тех, что могут показаться рискованными постороннему наблюдателю, у меня не было никаких возражений к его работе. Все это очень по-французски. Нам все это кажется странным. Вам просто приходится абстрагироваться от этого всего. Лично я не испытывала никакого чувства стыда во время съемок, однако по сюжету там куча подобного. Она живет и дышит с ощущением стыда и вины. А потому это было даже приятно увидеть кого-то раздетым и обнаженным, полностью нагим. В этом есть своя сила. Есть своя сторона сексуальности в фильме, где все выглядит так одиноко, и это становится одной из самых грустных его частей. Это не то, что она была с кем угодно. Подобно простой сцене секса? Абсолютное одиночество. Ей приходится взаимодействовать с несуществующей личностью по телефону. Есть в этом что-то противоестественное, неправильное, что-то, из-за чего вещи перестают быть такими, какими должны были бы. Я все еще нахожу женское тело чертовски привлекательным и хочу, чтобы то, как женщины его демонстрируют, являлось чем-то драгоценным, не хочу превращать это в нечто совсем несексуальное. В то же время меня это вовсе не удивляет. Я полностью открыта. Мне кажется, что люди слишком зациклены на этом всем, если на чистоту, а потому лично я всегда была в этом смысле такая типа: «Хорошо, я сделаю это».
Ранее вы упоминали об отношении к реальности у Морин, о ее вопросах про существование. Также вы говорили и о собственном отношении к этому. Будучи актрисой, демонстрирующей свои эмоции перед всеми, наверное, это была сложная задачка для вас, при расхождении в этом со своим персонажем. Это практически как мазохизм.
Да. И я в этом чертова мазохистка.
Ослабили ли вас все эти переживания? Что заставляло вас продолжать начатое? Из того, что вы рассказали, вам приходилось идти против собственного естества. Делать то, что по собственной природе вы бы делать не стали.
Так и есть. Это правда. Честно говоря, у меня уже давненько не было пресс-дней. И, должна сказать, мне это нравится, я правда наслаждаюсь этим. Я не против подобного. Но этим утром я проснулась с мыслью «Бля!», мне действительно пришлось заставить себя. В обычный день я всегда отношусь к подобному с мыслью: «Хорошо, просто сделай это!» Я всегда отношусь так к тем проектам, за которые берусь. В следующем году у меня будет один фильм. Я разговаривала с режиссером, а на другой день подумала: «Это странно, я прочитала сценарий, и он кажется мне вовсе несложным, надо бы это сделать». В то же время в этом проекте были места, где я думала: «Да боже ж ты мой, меня это угробит». Это то, что мне всегда нравилось. То, что заставляет ощутить волнение.
Перевод выполнен Scanci и Deruddy специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы https://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.
Кристен Стюарт: Нефильтрованная и непримиримая
|
...что вы можете заказать в нашей Студии Звукозаписи в 
Актриса, сыгравшая главные роли сразу в трех фильмах, представленных на Йоркском кинофестивале, чувствует себя свободно в индустрии моды, не особо в восторге от сексуальных сцен и постоянно обеспокоена своей славой: «Я чертова мазохистка», – говорит актриса. 
