Эдвард

На протяжении всей следующей недели, фортуна продолжала улыбаться мне. Не было ни одного солнечного дня, а значит ни одного пропущенного дня в школе. Все возможное время, мы проводили вместе. Перемены, обеды. Да, теперь мы обедали вместе. Точнее Белла обедала, а я сидел рядом с ней и наслаждался ее обществом.
Единственное, что мне мешало, это были мысли одноклассников. Наглец Майк, даже всерьез подумывал попытаться отбить ее. Если он и вправду полагает, что ему удастся потягаться со мной, то он здорово заблуждается. Может мне сломать ему руку? Или нет, пожалуй, лучше челюсть...
- Эдвард, а почему ты никогда ничего не ешь? - прервала мои размышления Белла.
- Ну, мне не очень нравится здесь обедать,- быстро нашелся я. В лесу это делать гораздо приятнее, - добавил тихий голос.
- Погоди, ты, что предпочитаешь, не есть в общественных местах?
- Ну, можно сказать и так. - Вампиры, как правило, обедают в одиночестве.
- Почему? Ты из тех людей, которые не любят есть пищу неизвестно кем приготовленную? - продолжала допытываться она.
- Да, в этом есть доля правды. - Совершенно верно, я предпочитаю убивать свою добычу сам, - я тщательно подбирал слова, а вот вампир в выражениях не стеснялся.
- Доля правды - это не вся правда, - задумчиво произнесла Белла. - Я попробую еще... - Она на секунду задумалась. - Ты не любишь, когда на тебя смотрят во время еды?
- Ну, можно сказать и так. - Совершенно верно. Обедающий вампир, не самое приятное зрелище.
Черт возьми, мне так не нравится, когда приходится лгать Белле. Ее взгляд вдруг сделался участливым, на лице промелькнуло что-то похожее на жалость. Мне стало любопытно, что такое она подумала, что заставило ее пожалеть меня.
- Погоди, ты что на диете?
- Да, на особой... хм... белковой диете. Не волнуйся Белла, мне все равно здесь ни чего не нравится, - я накрыл ее руку своей ладонью.
- Неужели в нашей столовой нет ничего, чтобы пробудило твой аппетит?
Еще ни разу, за всю мою жизнь, такой простой вопрос, не заставал меня врасплох. Никогда еще ответ не был так очевиден и вместе с тем невозможен. Эта девушка с такой легкостью ставила меня в тупик...
- Почему же, есть, - искренне ответил я, будучи не в силах отвести взгляд от ее гипнотизирующих глаз.
Те классы, которые мы посещали вместе с Беллой, я полюбил больше всего. Правда, я не слышал ни одного слова, произнесенного учителем, но это не особенно мне мешало, я знал этот материал наизусть, а если учитель все же спрашивал меня что-то, что я пропустил, - я с легкостью находил ответ в его мыслях.
Мне очень нравилось делать с ней уроки, как правило, я заканчивал свою работу первым и молча наблюдал за ней. В эти минуты она была настолько сосредоточенна на учебе, что казалось, не замечала меня вовсе. Когда у нее что-то не получалось, она просила моей помощи. Я с огромным удовольствием помогал ей, и она от этого очень смущалась, и даже краснела. Румянец был ей к лицу.
Мы часто гуляли после школы. Белла любила бродить по лесу после дождя. Мокрые листья тихо шуршали под нашими ногами. То тут, то там с веток срывались капли дождя. Я слышал, как они рассекают воздух в полете и мелодично ударяются о землю. Иногда мы разговаривали, иногда молчали.
Один раз, когда я прервал затянувшееся молчание, Белла укоризненно посмотрела на меня.
-Шшш, не перебивай его, - заговорщицки прошептала она, приложив пальчик к моим губам.
- Кого? - не понял я.
- Дерево. Когда я была маленькая, мама говорила мне, что все деревья умеют рассказывать сказки. Ведь они такие древние и мудрые. Некоторым из них больше сотни лет. - Я улыбнулся про себя. - Они рассказывают сказки: красивые, добрые, вечные. Надо только уметь их слушать, - она смущенно посмотрела на меня.
С тех пор, каждый раз, когда я ждал под окном, когда погаснет в ее спальне свет, деревья в ее саду действительно рассказывали мне сказки, и они были так прекрасны, что я жалел, что не владею пером, что бы их записать.
Бороться с жаждой становилось все легче и легче. Боль все еще раздирала мое горло, при каждом вздохе, но она побледнела и отошла на второй план. Я заметил, что чем больше времени я провожу рядом с ней, тем легче мне дышать. В конце дня я уже мог целовать ее, не опасаясь, причинит ей вреда. Я ограничил наши физические отношения поцелуями, тщательно следя, чтобы они не были, слишком страстными.
Каждый раз, когда я ощущал вкус яда во рту, я отстранялся от нее, вызывая недоумение со стороны Беллы. Но у меня было достаточно веских причин, для того, чтобы не позволять себе заходить слишком далеко. Во-первых, я, как мужчина, нес ответственность за нас обоих. Во-вторых, Белла не имеет достаточно опыта, чтобы вовремя остановиться. И, наконец, если я, хоть на секунду забывался, она уже не могла остановиться, мой друг и мой враг - яд - полностью лишал свою жертву воли. Кроме того, я был готов на все что угодно, лишь бы обезопасить ее, и сдержанное поведение не представлялось мне слишком дорогой ценой.
В понедельник мой класс отпустили домой на два часа раньше, у Беллы же был еще один урок.
- Как ты смотришь на то, что бы прогуляться по берегу океана после уроков? - спросил я ее.
- С тобой, куда угодно, - шутливо ответила она, но ее глаза говорили, что она серьезна как никогда.
- Ну, тогда давай ключи от твоего пикапа, я пока отгоню его к тебе домой, что бы мы могли поехать на моей машине.
- А ты собираешься, вести две машины одновременно? - поинтересовалась она, протягивая мне ключи.
- Нет, зачем две, только твою, - ответил я, еще не поняв, куда она клонит.
- А как ты собираешься вернуться за мной? - задала следующий вопрос Белла.
- Бегом, - не подумав, ответил я.
- И почему мне что-то подсказывает, что ты сейчас не пошутил? - шепотом сказала она.
Вместо ответа, я поцеловал ее пахнущие весной волосы и направился к парковке.

***
Я поставил машину на небольшой стоянке на опушке леса. Я с легкостью отнес бы Беллу до океана, но не был уверен, что ей понравится эта идея. Ей, почему-то не нравилось, когда я опекал ее. Она говорила, что чувствует себя тогда, совершенно беспомощной, как маленький ребенок. Исходя из этих соображений, я провел ее по самой короткой и удобной для людей тропинке до океана.
Мы вышли на пустынный каменный берег, почему-то показавшийся мне смутно знакомым. Как будто я видел его, когда-то давно, во сне. Волны, разбиваясь об утесы, издавали неприятный холодный шум. В воздухе запахло грозой. Мне захотелось убежать, уйти от этого места, вызывавшие у меня какие то странные чувства, как будто я был уже здесь однажды. Как будто все это уже происходило... Но как я не силился, я не мог вспомнить, когда это было и было ли на самом деле.
Но одного взгляда на Беллу хватило, чтобы мое решение переменилось, а этот обнаженный утес, на котором мы стояли, показался самым прекрасным местом на земле. Белле здесь нравилось. Она с упоением вдыхала соленый воздух, а на ее лице блуждала довольная улыбка.
Первые холодные капли упали на нас. Я услышал, как кричат чайки на острове, в нескольких километрах от берега, и почувствовал в воздухе, разряды электричества.
- Скоро будет гроза, - я обнял Беллу за плечи.
- Нам надо возвращаться? - с сожалением спросила она
Несколько секунд я сосредоточенно прислушивался к еще очень далеким раскатам грома. У нас есть еще некоторое время, пока грозовые тучи доберутся до нас.
- Пока ещё нет. Мы можем ещё немного побыть здесь. Если хочешь, конечно.
- Хочу, - ответила она.
Мы медленно шли по каменному берегу, пока не дошли почти до самого обрыва. Белла сделала нерешительный шаг вперед, на какую-то неимоверно ужасную долю секунды, меня охватил необъяснимый, иррациональный страх, что она сейчас упадет. Я обхватил ее за талию и крепко прижал к себе.
- Белла, может не надо? - странное чувство, которому я никак не мог найти объяснения, лишь усилилось.
- Боишься за меня?
- Боюсь, - признался я.
Белла сделала шаг назад, еще теснее прижимаясь ко мне.
Неожиданный порыв ветра разметал ее волосы, рассыпал их по плечам, плеснул в глаза. Она приложила ладонь к щеке и смущенно рассмеялась.
И тут я вспомнил. Вспомнил все так ясно, как будто это произошло со мной лишь вчера.
Ужин в доме друзей моих родителей, поцелуй совершенно безразличной мне девушки, имени которой я уже не помню. Гадалка....
Память странная вещь, она имеет много лиц, как красивая женщина. Она мой друг. Она мой враг. Растягивая губы в жестокой улыбке, она демонстрирует мне лицо моей первой жертвы. В тяжелые минуты, изнывая от напряжения, она бережно извлекает из моего прошлого запах рук моей матери. В последние дни, она представлялась мне молоденькой девушкой нанизывающей, как жемчуг на нитку, мои счастливые дни и минуты. Сейчас же она внезапно превратилась в мага, жестом волшебника сорвавшего пленку с давно забытой картины прошедших лет, и ее краски проступили сквозь туман, сделались яркими, почти осязаемыми. К ним прибавились запахи и звуки, унося меня назад, в мою юность ....
Гадалка откинулась в кресле, медленно перемешивая в руках карты.
- Так что? Есть ещё желающие? – женщина, обвела взглядом всех присутствующих. Глаза её остановились на группе посмеивающейся молодёжи в противоположном углу комнаты. – Может, кто-нибудь из юных дам решится узнать свою судьбу? – затем она перевела взгляд на нас другом, – или молодых людей? Например, вот вы. Да, молодой человек, я о вас.
Она кивнула мне и улыбнулась. – Уверена, вы сегодня узнаете что-нибудь интересное о своей судьбе. Мне стало смешно, а ведь тогда я и вправду не любил гадалок, искренне полагая, что никому ни дано увидеть будущее. Пожалуй, Элис повеселилась бы, расскажи я ей эту историю.
Я медленно покачал головой. – Неужели вы способы сообщить мне, что-то новое? Мы сами строим свою судьбу. Зачастую, не зная, что случится завтра. Я предпочитаю, не заглядывать так далеко в будущее, как это предлагаете мне вы.
Женщина снова улыбнулась. Даже сейчас, спустя почти сто лет, я помню эту улыбку. Небрежно-снисходительную. О да, она могла предвидеть будущее, ей было открыто многое из того, что было закрыто перед простым смертным. Это была улыбка человека, смотрящего на людей со стороны, словно причисляя себя к совсем иному виду. Мне не дано было знать тогда, что пройдет совсем немного времени и такая же улыбка тронет и мои губы.
- Не всё в этой жизни зависит от нас. Не мы управляем судьбой. Судьба руководит нами и нашими поступками, а иногда она просто проверяет нас на прочность, делая немыслимо крутые повороты.
Мой друг толкнул меня локтём в бок.
- Смотри, как Аманда смотрит на тебя (ах да, девушку звали Аманда) - он весело подмигнул. – Что, струсил?
- Ты кого это трусом тут назвал? Хорошо, посмотрим, сможете ли вы сообщить мне что-то новое.
Гадалка долго смотрела на меня, словно увидев то, что она никак не ожидала. Она говорила мне какие-то слова. Память не сохранила их. А потом, тяжело вздохнув, словно решаясь на что-то, пристально посмотрела мне в глаза, и в моем сознании появился образ, незнакомой мне девушки. Тонкая фигурка, выразительные тёмные глаза кофейного цвета, мягкий овал лица, линия слегка припухлых губ, словно их только что целовали .Девушка смеялась, от смущения прикрыв порозовевшую щёку изящной ладонью, каштановые пряди трепал ветер. Под тонкими пальчиками виднелся румянец. Её влюблённые, немного блестящие от ветра, карие глаза смотрели прямо на меня. Розовые губы раскрылись, произнося моё имя. В голове зазвучал нежный приглушённый голос Эдвард…
- Эдвард, - медленно, выделяя каждый слог, произнесло ожившее видение. Я смотрел на нее, не веря своим глазам. Неужели надо еще хоть какое-нибудь доказательство того, что я держу в руках свою судьбу? Я приник к ее губам, ощущая ее как в первый раз. Вампир молчал, с наслаждением целуя ее. В первый раз наши желания совпадали, и они не имели ничего общего с восхитительным ароматом крови в ее венах. Я чувствовал себя человеком, семнадцатилетним мальчишкой, впервые прикасающийся к губам любимой девушки. В этом поцелуе было все: и смущение, и нежность, и страсть. Как всегда, оторваться от нее было практически невозможным. Не ощущая больше ее губ под своими, я потянулся к ней опять. Это было не желание. Необходимость. Словно чтобы почувствовать, что она действительно существует, что это не сон, не плод моего воображения. Я прикоснулся пальцами к ее лицу.
- Ты - прекрасна, - прошептал я. - Интересно, я когда-нибудь перестану удивляться, как ты прекрасна? Или поверю, что ты - действительно моя?
- Я - твоя, - уверила она меня. - Твоя.
Мои руки скользнули на ее талию, и я прижал ее к себе. Вот так мы и стояли. Девушка и вампир. Вампир, держащий в руках свою судьбу... Судьбу, которую не могли изменить сто лет... Сто лет, которые не значили ничего рядом с этим холодным, осенним днем.
Я был тем, кто я есть. Я хотел ее и ее кровь, и вместе с тем я знал, что только так все может быть. Я должен был ее встретить, так было написано на небесах, и, встретив ее, я сделаю все, чтобы уже никогда ее не потерять. Я наслаждался спокойствием и уверенностью. Уверенностью в себе, в своих силах и в правильности всего происходящего.

***
Домой я приходил, лишь для того, что бы переодеться и принять душ. В семье знали о моей любви к Белле. Я не смог бы скрыть этого, даже если бы захотел, да и было что-то недостойное в том, чтобы скрывать отношения с девушкой.
Они относились к этому по-разному. Карлай не уставал напоминать мне, что я должен держать себя в руках, а вот Эсме прибывала в непоколебимой уверенности, что все будет в порядке. Джаспер не думал о Белле вообще. Ему все еще трудно было относиться к людям, не как к источнику свежей крови, поэтому он тщательно следил за своими мыслями.
Эмметт, напротив, довольно много размышлял о наших отношениях, нисколько не смущаясь тем, что его мысли порой затрагивали очень личные темы. По мнению Эмметта, моя сила представляла для Беллы гораздо большую опасность, чем вампирская сущность. Он, почему-то считал, что шансы, что я сознательно причиню Белле вред, очень малы. Он был очень лестного мнения, о моей силе воли. Зато Эмметт полагал, что вероятность того, что я причиню ей вред случайно, например, слишком сильно сжав ее, гораздо выше, чем то, что я потеряю голову от жажды.
Труднее всего приходилось с Розали. Она не уставала кидать крайне неприязненные взгляды в сторону Беллы в школе. На ее лице проступала гримаса недовольства каждый раз, когда она видела, что я собираюсь на свою ночную прогулку. Словом, она вела себя так, словно Белла нанесла ей личное оскорбление.
Больше всего, меня удивляло то, что Элис не высказывала своего мнения по этому поводу. Более того, все чаще и чаще я заставал ее читающей в уме стихи. Это был, пожалуй, самый верный знак того, что она от меня что-то скрывает. Ну, что ж, коли, скрывает, я не стану настаивать. Я слишком хорошо знал Элис, она долго не выдержит, а мне терпения не занимать. Я не ошибся: сестра не заставила себя долго ждать.
- Ну, и долго это будет продолжаться? - требовательно спросила Элис, зайдя в мою комнату как раз в тот момент, когда я уже собрался, было, отправится к Белле. Я немедленно пожалел, что не выпрыгнул через окно. Ведь слышал же, что она собирается поговорить со мной. Слышал, но не придал значения. Выходит, напрасно.
- Что продолжаться? - я знал что.
- Почитай вот это, - Элис протянула мне газетный лист согнутый пополам.
Заголовок гласил: «Девушка вышла замуж за ВИЧ-инфицированного». Я быстро пробежал глазами статью. В ней говорилось, как молоденькая девушка, узнав, что ее возлюбленный болен вич, не отвернулась от него, как это сделали бы многие на ее месте, не бросила, а напротив - вышла за него замуж. В день перед свадьбой выяснилось, что в лаборатории произошла ошибка, и парень получил результат чужих анализов. Хеппи-энд.
Я с недоумением уставился на Элис. - Скажи, пожалуйста, зачем я только что прочитал этот шедевр желтого искусства?
- А затем, раздраженно ответила Элис, - что эта девушка, приняла решение сама, быть ей со своим возлюбленным, подвергая себя риску, или нет. Понимаешь Эдвард? Сама. Ты же принимаешь решение за вас обоих.
Я нахмурился. Последнее время, я задумывался об этом, все чаще и чаще. Меня еще никто никогда не обвинял в трусости, и все же было невыносимо страшно решиться на признание. Мое счастье было так прекрасно и так хрупко, что я боялся разрушить его одним неверно сказанным словом. И все же Элис была совершенно права: Белла имеет право выбора, а я не могу продолжать подвергать ее опасности бесконечно.
- Эдвард, - Элис тяжело отпустилась на софу, - я просто устала вздрагивать каждый раз, когда ты неосторожно меняешь свое будущее. Я нахожусь в постоянном напряжении, каждую минуту ожидая, что ты сотворишь фатальную ошибку. Картины твоего будущего меняются так быстро, что я, хватаясь за телефонную трубку, каждый раз с ужасом думаю, что уже поздно. Ты должен что-то решить, - она умоляюще посмотрела на меня.
- Элис, - я сел рядом с ней, - я не понимаю, я ведь уже давно все решил. Или ты пытаешься мне сказать, что наше с Беллой совместное будущее невозможно? - Даже само это предположение, заставило меня мысленно застонать от боли.
- Да нет, Эдвард, - тихо произнесла Элис, я лишь пытаюсь тебе сказать, что ты не имеешь права брать на себя такую ответственность. И не имеешь права решать за вас двоих.
Дело в том, что ты уверен в своих чувствах к Белле, и в ее чувствах ты уверен тоже. Но пока вы не объяснитесь, существует, пусть маленькая, крошечная вероятность, что вы не будете вместе. И ты это прекрасно осознаешь, и опасаешься этого. Именно поэтому ты не можешь быть уверен в ваших отношениях на сто процентов. И пока у тебя нет такой уверенности - ваше будущее постоянно меняется. Оно нестабильно. Понимаешь?
- Понимаю, - тоскливо ответил я. Вот так: легко и просто Элис вытащила на свет все мои глубинные страхи. Так вот почему она не хотела, чтобы я проникал в ее мысли. Она знала, что я в них увижу, и знала, что мне это очень не понравится.
- Спасибо, - помолчав, я добавил, - я все понял Элис.
- Вот и хорошо, - повеселела сестра, вскакивая на ноги. Уже возле двери она обернулась и просияла радостной улыбкой. - Вот это, совсем другое дело, - пропела она и выпорхнула в коридор.
Я должен признаться Белле, в этом не было никаких сомнений. Во-первых, она заслуживала ответной откровенности с моей стороны. Во-вторых, я не мог больше скрывать от нее правду. В-третьих, это действительно должно быть нашим совместным решением. В-четвертых... В-пятых...
Аргументов "за" было неимоверное множество. Против был лишь один единственный аргумент, и он одной левой рукой клал все мои "за" на лопатки. Пока существовала хоть малейшая возможность того, что Белла отвернется от меня, что все закончится, я просто не мог рисковать. Я еще не напился, не насытился, не надышался этим необыкновенным вкусом счастья. Что если она испугается? Что если она предпочтет не рисковать собой? Как же я буду жить тогда? Опять погружусь в вечную ночь? Вернусь к существованию, в котором самым ярким событием, является охота? Перестану слушать сказки, которые рассказывают деревья?
Размышляя об этом, я продолжал сидеть на софе, вертя в руках небольшой томик поэзии, который недавно принесла мне Элис. Вдруг я заметил, что листы немного помяты и автоматически открываются на одной странице, как будто бы кто-то постоянно возвращался к ней. Я положил книгу на ровную поверхность стола, предоставив листам самостоятельно открыться, на той самой странице.
На правом листке была изображена ветка вишни. На левом - напечатано хокку. Одного взгляда на три строчки было достаточно, чтобы понять, что Элис понимает меня как никто другой. Эти стихи словно были написаны специально для меня:
Если захочет душа
все будет так, как решишь
жизнь повторится опять.
Я почувствовал спокойствие и уверенность. Белла никогда не откажется от меня... жизнь повторится опять...
Я выпрыгнул в окно и помчался к ее дому.

Белла

Не успела я войти в комнату, как на столе уже надрывался телефон. Я нехотя подняла трубку, кажется, я догадывалась, кто мне звонит.
- Белла, привет, это ты?
Если звонит Джессика, готовься к допросу.
- Привет, Джесс, - а кого она ожидала услышать? Матерь Терезу? Елизавету II? В этом доме кроме меня и Чарли больше никто не жил. Тем более женщины.
- Ты уже, видимо, давно дома. Вау, Эдвард так гоняет! Сверкнул задними фарами и пропал за горизонтом.
- Он очень аккуратно водит, - встала я на его защиту.
Джессика фыркнула. – Как прошла обратная дорога?
- Нормально, довезли Анджелу с Беном. На самом деле я почти сразу заснула. А ты как доехала?
- Отлично. Майк меня подвёз.
Значит всё-таки ей удалость кого-то «выселить» из машины Ньютона. – Молодец, Майк.
- Угу, - промычала в ответ Джессика.
Это был так несвойственно для неё. Я заговорила про Майка, а она не стала развивать дальше эту тему?! Я не поверила своим ушам. Может, на линии помехи и нас разъединили? Какой-то конец света. Ох, чувствую, сейчас пойдут вопросы личного характера. Я опустилась на кровать, мысленно готовясь к мозговой атаке Джесс. На покрывале, свернувшись клубком, дремал Маленький Бродяга. Я протянула руку и погладила его.
Тем временем к Джессике вернулся дар речи. - Белла, скажи, вы с Калленом встречаетесь?
Моя интуиция меня не подвела, она решила поговорить о моей личной жизни. – Ну да, можно сказать встречаемся.
- Здорово, - в голос Джессики вернулось деланное оживление. – Ну и как он тебе? Хорош?
- В каком смысле «хорош»? – напряглась я.
- Ну,…ммм… в прямом…
- Извини, Джесс, но я тебя не понимаю.
Она рассмеялась. – Белла, не прикидывайся: самый красивый парень в классе поехал с тобой в клуб в компании одноклассников, а ты… Кстати, ты в курсе, что он никогда ни с кем никуда не ходил? А знаешь, сколько девушек к нему подкатывали? Сколько по Каллену страждущих…
- Джессика, - перебила я её. Ох, как я не любила её манеру выражать свои мысли. – Не знаю.
- Он так плотоядно смотрел на тебя, пока вы сидели за столиком. Ваши лица были так близко. Кстати, а куда это вы вместе уходили так надолго?
- Просто гуляли, - ответила я, заливаясь краской. Как хорошо, что Джессика меня сейчас не видит.
- И?
- Что «и»?
- И что было?
- И ничего не было! – не выдержав, воскликнула я.
- Как ничего? Когда вы вернулись, у тебя был такой вид, словно ты пережила сеанс тайского массажа…
- Джессика… - протянула я.
- Ты смотри, время не теряй. Если вы вместе, это ещё ничего не значит. У нас каждая вторая спит и видит себя рядом с Калленом. Лучше не отказывай ему, и нос не вороти. А то моргнуть не успеешь, очередь выстроится.
- Джессика, мы только начали встречаться. Ещё рано что-то говорить.
- Беллс, раз уж ухватила, то держи… В такой ситуации ничего не может быть рано! – вещала Джессика.
- Хорошо, хорошо, - устало согласилась я. – Джесс, я очень устала, и спать хочу, время уже позднее.
- Ой, действительно. Давай тогда, пока. Завтра всё обсудим. Окей?
- Эээ… окей.
Я повесила трубку. Котёнок, словно подбадривая меня, мяукнул. Я рассмеялась, наблюдая за его забавной мордочкой, потом взяла Маленького Бродягу на руки, размышляя о событиях прошедшего дня. Какой же он был длинный! Или мне так показалось, лишь потому, что он был насыщен событиями? Непоседа в моих руках завертелся.
- Да, давай уже спать, красавец, а завтра я поговорю с Чарли по поводу тебя.
Котёнок чихнул и спрыгнул обратно на покрывало. А я встала и направилась в ванную.

***
Следующая неделя в школе пролетела незаметно. Погода в эти стояла исключительно мрачная, но я не замечала буйства стихии. Ни дождь, ни пробирающий до костей холод, ни постоянные вечерние туманы, раньше наводившие тоску и безысходность, больше не заботили меня. Каждый прожитый день казался мне до умопомрачения ярким, ведь я проводила всё свободное время рядом с моим собственным солнцем. Жизнь, казавшаяся мне сложной, упростилась до невозможности.
Просто стоять рядом, слегка соприкасаясь… Просто идти, держась за руки… Просто сидеть на уроке, максимально близко придвинув к друг другу стулья… Просто смотреть в его глаза… Просто чувствовать его прохладные губы на своих… Просто таять от его близости…
Но не всё было так радужно. Кое-что тяготило меня. Требовало ответа. Прояснения.
Тот вечер… когда мы танцевали в сумрачном переулке, а потом произошло то, что я не могу назвать иначе как помешательство, не давал мне покоя.
Каждый раз, при воспоминании о нём, меня охватывала непонятная дрожь. С одной стороны, она была сладка и приятна, ведь я ещё помнила ласки Эдварда, резкость его страсти, огонь, бегущий по моим венам, негу, разлившуюся по телу от его прикосновений. С другой стороны, я помнила, чем всё это закончилось: его внезапный уход, чувство покинутости и… неудовлетворённости. Страсть, а потом одиночество…
Приехав домой тем вечером, я обнаружила новые синяки: на бедре остались пять маленьких отметин, ровно там, где мою ногу обхватывали пальцы Эдварда, а на шее красовался аккуратный след от поцелуя. Спрятать его не составило труда. Он горел как ожёг, как напоминание о вырвавшейся из-под контроля страсти Эдварда, как совет мне быть осторожнее и благоразумнее. Но вскоре он начал бледнеть, а потом и вовсе исчез.
За прошедшую неделю глаза Эдварда изрядно потемнели. Это добавило мне новых вопросов.
Кто он такой? Или «что» он такое: как сам Эдвард выразился о себе? Я не знала, и, честно говоря, мне уже было всё равно. Кто бы он ни был, какую бы тайну не скрывал – это не имело значения… вернее, больше не имело значения.
Правда, эта недосказанность тяготила меня.
Откуда у него такая сила, такая скорость, такая быстрая реакция? Природный магнетизм, действующий на окружающих?
Я не раз ревностно замечала, какой эффект он вызывает у женского пола. И мне до сих пор не верилось, что этот красавец выбрал именно меня. Серая мышка рядом с ослепительно ярким красавцем. Я и Эдвард, наверное, со стороны, мы - странная пара.
Теперь мы обедали вместе каждый день. Но Эдвард ничего не ел.
Когда я в шутку спросила, уж, не на диете ли он, Эдвард напрягся, но сказал. – Да, на особой… хм… белковой диете.
- Неужели в нашей столовой нет ничего, чтобы пробудило твой аппетит?
Он долго, не отрываясь, смотрел на меня, прежде чем ответить. – Почему же, есть…
Мы проводили вместе каждую свободную минуту как в школе, так и за её пределами. Часто гуляли по лесу даже в дождливые дни. Как скудна была природа в Аризоне, так она буйствовала в этих северных местах. Мне нравился шелест опаших листьев и хруст иголок под ногами, мне нравилось, как стонут раскачивающиеся стволы деревьев, мне нравилось, запрокинув лицо, смотреть на затянутое серой пеленой небо сквозь соединённые словно в шатёр ветви. Мне просто нравилось идти по лесной тропе, спрятав ладонь в надёжной и сильной руке Эдварда или целоваться, прижавшись спиной к твёрдой шершавой коре многовековой сосны.
Лес хранил много тайн, мне нравилось думать, что я могу разгадать некоторые из них.
Однажды мы шли рядом и молчали. Я наслаждалась этим единением с природой и с Эдвардом, который вдруг решил нарушить гармонию в хрупком мире.
- Шшш, не перебивай их, - я приложила к прохладным губам Эдварда палец.
- Кого? - удивился Эдвард.
- Деревья. Когда я была маленькой, мама говорила, что деревья умеют рассказывать сказки, и, действительно, если очень захотеть и аккуратно прислушаться, можно расслышать, как они шепчут о подвигах, о верной дружбе, о большой любви, верности и счастье. Надо только уметь их слушать.
Эдвард склонил голову на бок и закрыл глаза. Он стоял на месте, полностью неподвижно и слушал... Постепенно на его губах зарождалась улыбка.
- И правда, - наконец, заговорил он, - они говорят.
- О чём же они тебе рассказали? - поинтересовалась я.
Он открыл глаза. - О тебе...
Как я полюбила Эдварда, так я полюбила и его мир, окружающий нас. Мне иногда казалось, что в лесу он чувствует себя спокойнее и свободнее, нежели чем в преполненном толпой месте. Вероятно, Эдвард, как и я, по своему характеру — одиночка. Одиночка, ищущий пару. Как приятно было помечтать, что я и есть его пара. Нет, вернее я чувствовала, что я и есть его пара. Только он пока не делал никаких призаний, а я считала себя не в праве подталкивать его к ним.
Ещё один вопрос беспокоил меня. Интересно, проникал ли Эдвард ко мне в спальню по ночам? Бывало, я просыпалась посреди ночи, но комната всегда пустовала. Мне стало казаться, уж не придумала ли я его признание в этом, и что, возможно, тот сон и был всего лишь сном.
Пару раз меня посещало упорное желание поставить будильник, чтобы специально проснуться и смутить своего ночного визитёра внезапным пробуждением. Но я отмела эту идею, как бредовую.
Если Эдвард и приходил, то по каким-то своим причинам не решался будить меня.
Мне впору было смеяться над самой собой. Я всегда такая осторожная, боязливая, так спокойно рассуждала о том, что мужчина… теоретически… проникает ко мне в спальню, чтоб посмотреть, как я сплю. И я так спокойно к этому отношусь?! И даже досадую на него, что он так ни разу меня и не разбудил.
Теперь я проводила рядом с Эдвардом каждую свободную минуту. И никак не могла насытиться его присутствием. Мне и этого времени было мало. Я спешила жить.

***
В один из дней после уроков мы поехали прогуляться по берегу. Оставив машину на стоянке, взявшись за руки, мы побрели через лес, ориентируясь по отдалённому звуку бушующей воды. Я, как всегда, шла медленно, считая своим долгом, споткнутся о каждый корень дерева, встреченный мной на пути. Эдвард бережно поддерживал меня, не позволяя упасть. Деревья постепенно редели, образуя просвет, в котором брезжил тусклый серый свет.
Наконец, выйдя из леса, мы ступили на гряду утёсов, простирающихся вдоль океана. Поросшие зеленью и редкими многовековыми деревьями, они, словно сдерживая море, позволяли волнам разбиваться о свою твердь. Борьба за господство земли и воды, испокон веков ведущаяся между ними на нашей планете, не исчерпала себя и до настоящего времени.
Я вскинула голову. На небе клубились грозовые облака. Здесь, над морем, они были особенно отчётливо видны. Воздушные массы низко неслись над водой, исчезая за линией горизонта.
Первые холодные мелкие капли дождя упали мне на лицо.
- Скоро будет гроза, - сообщил Эдвард.
- Нам надо возвращаться?
Он задумался, словно прислушиваясь к шуму ветра и редким всполохам молний на небе.
- Пока ещё нет. Мы можем ещё немного побыть здесь. Если хочешь, конечно.
- Хочу, - ответила я.
Не знаю, как я раньше жила без этого северного ветра, частых дождей, затянутого тучами неба. Без Форкса. Без Эдварда.
Я любила тепло, но возвращаться обратно в Аризону больше не тянуло. Южная природа по сравнению с красотами наших туманных мест казалось бледной и невзрачной. Что я раньше находила в ней? Этот вопрос оставался для меня неразгаданным.
Тем временем, мы с Эдвардом подошли почти к самому краю обрыва. Я хотела ступить ближе, чтобы посмотреть на бушующее внизу море, но Эдвард, обхватив меня, настойчиво удерживал от этого опрометчивого шага.
- Белла, может не надо?
- Боишься за меня?
- Боюсь, - честно признался он.
Я отступила назад.
Сильный порыв ветра, налетевший внезапно, всколыхнул мои распущенные волосы. Ледяной воздух ужалил щёки. Я слегка пошатнулась от силы ветра и, приложив ладонь к раскрасневшейся щеке, рассмеялась от собственной неуклюжести.
Эдвард смотрел на меня со странным выражением лица. В его глазах светились печаль и ностальгия. Нет, нет, мне вовсе не хотелось, чтобы он грустил, расстраивался или огорчался. Я желала привнести лучик света в его одиноко существование.
- Эдвард, - медленно, выделяя каждый слог, произнесла я и потянулась к нему.
Оказавшись в его объятьях, я закрыла глаза и положила голову на его твёрдое плечо. Чудесный аромат окутал меня. Я уткнулась носом в его шею, вдыхая дурман.
Открыв глаза, я потянулась к нему. Он приник к моим губам. С осторожностью и нежностью лаская их своими. Это был лёгкий поцелуй, но от этого не менее страстный. Печаль, горечь и тоска смешались в нём с радостью и надеждой. Я вложила в этот поцелуй все чувства, что обуревали меня, самозабвенно отдаваясь и покоряясь Эдварду, и своей любви к нему.
Мы оторвались друг от друга. Пальцы Эдварда, едва касаясь кожи, очерчивали контуры моего лица.
- Ты – прекрасна, - прошептал он. – Интересно, я когда-нибудь перестану удивляться, как ты прекрасна? Или поверю, что ты – действительно моя?
- Я – твоя, - уверила я его. – Твоя.
Руки Эдварда, скользнули мне на талию и, крепко обхватив, притянули к нему. Сдерживаемая сила, чувствовалась в этом объятии. Я вжалась в его тело, как можно сильнее. «Эдвард, как мне передать словами, всё, что я чувствую. Таких слов ещё не придумали». Поэтому я просто стояла, обнимая своего любимого, чтобы он без слов понял всю глубину моих чувств.

***
Поэзию надо принимать исключительно маленькими порциями. Иначе пропадёт весь её шарм. Вчитываясь в рифму за рифмой, перегружая своё сознание ими, мы перестаём понимать смысл читаемого. Поэтому заниматься изучением лирики, которая, безусловно, рождает в нас светлые чувства, обогащает мысли и вообще даёт пищу для философствования, я всегда предпочитала перед сном. Я раскрыла книгу на 147 сонете.
«Моя любовь, как лихорадка, которая все время жаждет того, что еще больше вскармливает болезнь, питаясь тем, что сохраняет недуг, чтобы удовлетворить непостоянный, болезненный аппетит. Мой рассудок - врач, лечивший меня от любви, разгневанный тем, что я не выполнял его рецептов, покинул меня, и теперь я в отчаянье убеждаюсь, что страсть, которую отвергает медицина, - это смерть. Мне теперь уже не излечиться, когда рассудок от меня отказался. Я в лихорадочном безумии от вечного смятения, мои мысли и речь, как у безумца, они далеки от истины и говорятся без толку…»
От чтения меня отвлёк какой-то звук, исходящий со стороны окна. Я остановилась на середине предложения и перевела взгляд. На подоконнике, постукивая пальцами по раме, сидел Эдвард...

Глава связана со следующим фиком.
http://twilightsagarus.do.am/forum/35-92-1

Ждём отзывов в темке!