Глава 8. Волчий вой.
Воспоминания о Догеве погружали в ещё большую тоску. Мысль о поездке домой посещала все чаще. Я заткнула уши наушниками и пыталась уйти в музыку с головой. Но то, что мне записал Демиан, не сильно подходило в такой ситуации.
Провалявшись в постели почти до пяти часов утра и понимая, что спать уже попросту некогда, я решила прогуляться до своей полянки и встретить там рассвет. Может поднимающееся из-за горизонта солнце немного поднимет настроение.
Одевшись, я прицепила на пояс гворд и почему-то включила музыку в плеере. Казалось, что так хоть кто-то есть рядом со мной. Но в этой сомнительной компании я оставалась не долго. Выйдя на тропинку, я побежала к дубу. Не могу сказать, что сильно торопилась, но пешком идти, сейчас казалось немыслимо долго.
Пробежав не больше дести метров, я почувствовала, что в лесу явно не одна. Всё тот же шпион, находился в ста метрах слева от меня. Обращать внимания на внешних раздражителей не хотелось. Пусть следит, раз ему так интересно, ничего такого он все равно не увидит.
«Куда ты пошла? Я же убью тебя!» – Пронеслись мысли в моей голове. От неожиданности как самого факта мыслей Эдварда, а в особенности от их содержания, я оступилась, чуть не пропахав тропинку носом, тем самым замедлив шаг и одновременно смачно выругалась на тролевом языке. Если Демиан слышал это, то мыть рот с мылом мне бы уже точно не стали, а попросту вырвали язык.
Судорожно продумывая все возможные варианты. Я пришла к выводу, что лучше сделать вид, что ничего не заметила. Убежать назад, у меня не получится, он в сотни рас быстрее меня и нагонит уже через секунду. Бежать быстрее вперёд тоже без проку по той же причине. Если застыну на месте, то увеличивается риск нападения с ветвей, окружающих меня деревьев.
Я выровняла бег на прежний темп, выдернула наушники, что бы можно было прислушиваться к звукам леса, что в случаи с местными «упырями» много проку не принесет, и стала ускорять свою реакцию для ближнего боя.
Через две минуты, я беспрепятственно выскочил на середину поляны, развернулась в сторону предполагаемого появления противника и развернула гворд, скрывая его своим телом.
Злость забурлила по венам, мышцы заныли в предвкушении боя. Хочет убить? Что ж пусть попробует. Справиться со мной практически невозможно. Даже мой истощенный магический резерв сейчас равен уровню обычного человеческого мага. Практика по уничтожению нежити у меня тоже имеется. Прибавить к этому силу и скорость вампира Повелителя, способность к регенерации и эффект неожиданности. Скорее всего, наши силы равны, больше шансов, что мы поубиваем, друг друга, или победителем окажусь я. Но если он действительно мой Избранный, в чем сейчас я очень сильно сомневалась, то его смерть, я не переживу.
Время шло, Эдвард не приближался, а наоборот удалялся в сторону своего дома. Боя не будет, с большим разочарованием констатировала я. Держать боевую стойку смысла не было, я глубоко вздохнула, что бы успокоить нервы и расслабить мышцы, и, свернув гворд, снова повесила его на пояс.
Пройдясь, по поляне, я села в самой середине и посмотрела на небо. Облака покрывали его практически целиком. Ни звезд, ни луны разглядеть было невозможно. На плечи снова навалилась, чуть ли не вселенская скорбь.
Что я делаю в этом мире, когда сейчас я должна путешествовать по Белории, собирая информация для диссертации на получение ученого звания: Магистра 3-й степени. А у меня даже темы на примете нет. Я планировала заняться этим как раз, когда вернусь из Леска. А занимаюсь полным бредом. Обучением в человеческой школе другого мира.
Над головой пролетела хищная птица, я подняла глаза, что бы рассмотреть её, но увидела луну, не полную, но от этого не менее красивую. Отвести взгляд было практически невозможно, вся моя тоска поднялась к горлу, требуя выхода.
Не понимая, что я делаю, я села на колени выгнула спину, что бы ни потерять из виду вышедшую из облаков спасительницу и завыла. Вся боль, все сомнения и страхи, вырвались на свободу вместе с этим воем. На какую-то секунду мне показалось, что время остановилось. Была только молчаливая, все понимающая луна и я.
На волчий мой вой походил очень отдаленно, но, тем не менее, с нескольких сторон на него откликнулись. Кто-то так же жалобно, кто-то с удивлением. Я насчитала не менее двадцати различных голосов. Догевские волки поют одну колыбельную, а здешние, похоже, никогда так не поступали.
Меня переполняли эмоции, пустота, от вырвавшихся на свободу переживаний, заполнилась искренней радостью от услышанного многоголосия. Я немного опасалась, что кто-то из них придет сюда, но почувствовала совершенно другого гостя.
Он стол у края поляны по правую руку от меня. Интересно, осознает ли он, что я знаю о его присутствии? Страха больше не было, гворд спокойно висел на поясе. Даже не хотелось думать о том, успею ли я его выхватить. Как не странно, но этого «упыря» противником я больше не считала, скорее досадной помехой. Никому не хочется, что бы кто-то чужой узнал о твоих тайнах. Недавний вой, как раз и относился, к тому, что я бы хотела оставить только своей тайной.
Так продолжалось минут десять. Я сидела на коленях в центре поляны, он стоял на самой краю, скрываясь за первым рядом деревьев. Я не выдержала первой. Окончательно замерзшие колени заставили меня подняться на ноги. Повернувшись к нему лицом и теперь уже увидев и самого обладателя «упыриной» сути, я просто посмотрела ему в глаза.
Видимо он был абсолютно уверен в том, что увидеть я его не смогу и, поймав мой взгляд, чуть заметно округлил глаза.
– Совершенно верно. – Тихо и с большой долей ехидства ответила я на его мысленный вопрос.
Смысла прятаться за деревьями больше не было и, немного помявшись, Эдвард вышел на мою поляну и, медленным шагом, направился прямиком ко мне. Как это смешно не звучит, но у меня действительно зачесался нос и по давней привычке я почесала его мордой волка, украдкой глянув на глаза моего оберёга.
– Ну, здравствуй. – Начал Эдвард. – Что-то ты далеко от дома забрела.
– Всего двадцать минут спокойным шагом, а вот ты действительно далековато зашел. Что-то не припомню, твою семью в списке соседей шерифа.
– Не страшно ходить тут одной?
– А я и не одна. Нас тут как минимум двое. А если посчитаться лесную живность, но вообще целая армия.
– Не особо сильная у тебя армия. Что ты тут делаешь?
– Погулять вышла, что-то не спиться. – Выть же я не собиралась. – А вот что ты тут делаешь?
– Пришел узнать, что случилось с несчастным зверем, раз он так пронзительно воет.
– И как успехи? – Язвительно спросила я, теша себя несбыточной надеждой, что он не знает, кому принадлежало недавнее соло.
– С тобой что-то случилось? – Мой сосед по парте выглядел растерянным и, как будто действительно переживал за меня. Но всплывшие в память совсем недавние мысли заставила меня прищуриться.
– Пока нет. И надеюсь, что не случиться.
Мы стали буравить друг друга злыми глаза, не зная, что сказать.
В моих глазах мир стал менять краски, значит скоро рассвет.
– Сумерки. – Мечтательно произнесла я.
– Что? – Как будто-то проснулся «упырь».
– Люблю Сумерки. – Улыбнулась я своим мыслям.
– Чего же в них любить? Ни день, не ночь, такой чувство, что время застыло.
– Застыло. В ожидании. Сумерки это всегда ожидание. Вечерние сумерки – это ожидание чего-то таинственного и, к сожалению не всего доброго, а предрассветные сумерки – это ожидание чего-то хорошего и светлого.
– Никогда не рассматривал сумерки в качестве ожидания. – Эдвард смотрел на меня оценивающим взглядом, от чего мне очень захотелось снова услышать его мысли или хотя бы почесать нос. – Значит, любишь предрассветные сумерки?
– Сейчас я сама живу в сумерках, только пока не знаю в каких. Теоретически должна в предрассветных, но может оказаться и наоборот. По крайней мере, последний год ожидаемого рассвета не наступает.
Небо тем временем наливалось светом. Солнце было ещё за горизонтом, но облака стали расступаться, открывая голубое небо. Похоже, день предстоит солнечный. Я в последний раз бросила взгляд на восход.
– Вот, что я точно люблю, так это солнечный рассвет в лесу, но сейчас мне пока домой. А то мистер Свон будет волноваться, если я не спущусь к завтраку.
– Я тебя провожу. – Безапелляционно заявил ночной шпион и быстрым шагом пошел в сторону дома шерифа. Я пошла за ним, но ждать меня по все видимости никто не собирался и что бы догнать Эдварда, мне пришлось пробежаться.
– Знаешь, да же если я буду бежать, то вряд ли смогу передвигаться с тобой на одной скорости. Если ты сильно торопишься, то может, пойдешь домой? Я прекрасно дойду одна.
– Не стоит ходить по лесу одной, это может быть опасно. – Ага, есть риск встретить «упыря», который потом побежит провожать тебя до дома.
– Последние две ночи я одна в лесу не была. – Эдвард сбавил скорость, и теперь мы оба шли быстрым шагом. Но на мои слова даже ухом не повел. – Что ты делаешь по ночам неподалеку от моего дома?
– Я не понимаю о чем ты?
– Хорошо, спрошу прямо. Что ты вчера забыл у моего дома? И почему мы встретились в лесу сегодня?
– Сегодня я решил прогуляться по лесу рядом со своим домом, но когда услышал чей-то вой пошел посмотреть. Насчет вчера не знаю о чем ты. Я рядом с твоим домом не бываю. Может у тебя мания преследования. – Все это было сказано я таким серьезным и даже отчасти злым лицом, что я от неожиданности встала как вкопанная.
– Ну, знаешь? – только и смогла выдать я. Внутри разгорался огонь праведного гнева. Вчера, вернее уже позавчера, этот гад бегал вокруг меня, в надежде, что я его не услышу, сегодня мысленно обещал убить и, по всей видимости, прикопать в этом же лесочке, а сейчас ещё и оскорбляет.
Эдвард прошел ещё пару метров вперёд, но, заметив, что я не иду дальше, остановился и обернулся назад. Лес, наполненный влажным туманом, стал понемногу наполняться светом.
– Ты идешь?
– Как-то непривычно идти в компании мании преследования. – В моем голосе, так и сквозил яд, ещё немного и я им плеваться начну от переизбытка.
– Я задал вопрос.
– Я взрослая девочка и без тебя справлюсь. – Руки так и чесались врезать ему хорошенько.
– Замечательно. – Не менее зло отозвался он и с отсутствующим взглядом прошел мимо, в сторону своего дома. На бег, в отличие от меня, он не сорвался, а наоборот всячески старался изображать из себя нормального человека.

Настроение испортили с самого утра, только теперь я была не подавленная, а злая. Солнце уже к восьми часам скрыло плотными серыми облаками и, когда я подъехала к школе, заморосил противный мелкий дождик. Эдвард снова меня проигнорировал, с полным безразличием взирая на распинающегося у доски учителя.
В выходные погода только ухудшилась, выйти в лес мешала жуткая снежная слякоть. О приятной прогулке до дуба, можно было, сразу забыть. Дойти туда только для того, что бы сидя на нижней, облезлой ветке очищать себя о грязи, а потом тем же заниматься во дворе Чарли глупо, и я сидела весь день за компьютером, осваивая Интернет.
В понедельник руки чесались от желания насолить Калену и, увидев его машиной, решила действовать. Они как всегда припарковались у выезда, и, не задумываясь о последствиях, я встала рядом. Между зеркалом со сторону водителя и моим танком оставалось не больше сантиметра, открыть водительскую дверь невозможно.
Но, выйдя на стоянку после уроков, «Volvo» уже не было. Жаль, что не успела посмотреть, как это индюк старался незаметно раздвинуть машины. На будущее надо придумать, что-то посложнее.
Дальше, как-то привыкла и даже стала получать удовольствие от такой странной размеренной жизни. Утром школа, днем магазин, вечером уроки, готовка ужина и тренировки на моей поляне. Так же стирка, уборка и редкие посиделки с друзьями. Изредка ходили с Чарли ужинать в местный ресторанчик, что бы внести в наше меню некое разнообразие.
Иногда, просматривая газеты, я выискивала сведения о появлении в округи нечисти, в надежде развлечь себя настоящей бесплатной охотой. Но, ни о неупокоиных упырях, ни о чем-то подобном в газетах не писали. Все тихо и спокойно, или про мистические происшествия просто стараются не распространяться. Тут же официально принято считать мою работу детскими страшилками.
Самым изощренным из моих развлечений стало пение. В людный местах я по-прежнему появлялась с плеером в ушах из-за, чего уже наизусть знала все свой репертуар из двухсот с лишнем песен. Так что, теперь находясь в одиночестве, я по привычке продолжала петь, например, дома или, забравшись на свой любимый дуб, с которого на все голоса разносилось: «Единственная Моя!..»
С Эдвардом мы вообще не разговаривали, только, когда были очередные мерзкие лабораторные как препарирование лягушек, он совал мне в руки таблицы для записей, беря на себя все, что вызывало у меня тошноту.
Зато ко мне стала проявлять интерес Эллис. Она то и дело здоровалась. Улыбалась, если мы вдруг встречались взглядами, и вообще старалась находиться как можно ближе. Это было её ошибкой, теперь я могла читать её как открытую книгу. Глубоко я не лазила, но уклад жизни местных «вампиров», как они себя называли, я теперь знала хорошо.
Любопытство самой Эллис основывался на том, что она только один раз видела меня в видении, как мы танцевали с Эдвардом на той злосчастной вечеринке, и больше, сколько она не старалась, увидеть ничего не могла.
Я тихо посмеивалась над её потугами и выводами, но, разумеется, не спешила успокаивать. Ведь дело было не в ней, а в том, что её просто не учили, как использовать свои возможности в обход магическим заслонам. Видеть меня ей мешал реал, а видеть будущее других связанное со мной это не мешало, но пока она до этого не додумалась.

Как-то незаметно наступила весна. На улице потеплело, и я сменила свое пальто на легкий плащ, а привычные джинсы на многочисленные платья. Оказавшись единственной девушкой, которая носит юбки ниже колена, я ещё ухитрялась сломя голову носиться по всей школе, вечно куда-нибудь опаздывая.
Девятого марта гудела вся школа, каждый считал своим долгом уточнить, почему я не сказала, что у меня вчера был день рождения. Я как попугай повторяла, что присланный мне днем ранее огромный букет розовых роз, о котором так услужливо раструбил Чарли – это подарок от брата на восьмое Марта. Смысл этого праздника я и сама не очень понимала, но каждый год в этот день Демиан появлялся в Догеве с четырьмя букетами цветов: для меня, мамы, Келлы и Крины, и поздравлял с Международным Женским Днем.