Мой новый личный сорт героина.

Дом встретил меня равнодушно. Опять шел дождь, а небо было затянуто серыми тучами, вокруг дома клубился туман. Дежавю...
Припарковавшись рядом с дорожкой, ведущей к крыльцу, я достала папку и прижав ее к себе, быстро побежала к двери. Мне и так было мокро, поэтому продолжения душа особенно не хотелось. Скользнув в дом, я, прикрыв глаза, вздохнула – увидеть вновь пустоту, которая раздирала мою душу, я была не в силах. Наконец, собравшись, я открыла глаза.
С прошлого раза ничего не изменилось. Краски по-прежнему оставались серыми и унылыми. Грудь угрожающе заныла и я скрестила руки, обхватив себя и крепче прижав папку к груди. Дежавю было во всем, кроме одной вещи: сегодня я приехала с определенной целью и без ее выполнения уезжать я не собиралась.
Медленным шагом я подошла к роялю Эдварда. Огромный и величавый, казалось, он источал неведомый таинственный свет , - он притягивал меня как магнит. Я шла к нему, протянув руку... Судорожно сглотнув, я продолжала идти равномерным шагом, слушая свою поступь. Снова дежавю – где-то я это уже видела... понимание пришло ко мне вновь в секунды – мне снилось это каждую ночь и всегда что-нибудь, но мешало мне дотронуться до рояля, без которого, казалось я жить просто бы не смогла. Ожидая того, кто помешает мне совершить мое внезапное предназначение, я вопреки здравому смыслу не убыстряла шаги – не хотелось нарушить иддилию. К тому же какая-то робкая частичка моей мертвой души все же надеялась, что я увижу Его здесь. Но я заперла ее на десять замков, это было сейчас не так важно. Остался шаг...
Моя рука коснулась гладкой и пыльной крышки рояля, плавно провела по ней. Теперь этот инструмент играл для меня более важную роль, нежели чем просто воспоминание. Я искренне верила, что это и есть мое средство от боли, мой сильный наркотик теперь. Он поможет мне забыться и ощутить неведомую, до боли горькую, но вместе с тем приятную эйфорию.
Окрыв крышку, я поставила ноты на подставку и нежно положила пальцы на клавиатуру, поглаживая ее. Тишина начала потихоньку угнетать меня, я страстно захотела слышать мелодию, влекомую за своими пальцами. И я заиграла.
Она была медленной, тягучей и невыразимо прекрасной. Я, к своему удивлению очень хорошо играла – месяцы упорства и непреодолимого желания сделали свое дело. Кроме того, мне теперь казалось, что этот рояль помогал мне извлекать ноты, я как будто вытаскивала их из глубины своего сердца, играла на струнах своей души. Мы с роялем слились в одно целое, как некогда сливались с Эдвардом...
Эдвард... как легко теперь мне было произносить его имя, и как сладко... я закрыла глаза, мои пальцы сами летали по клавиатуре. Это было мое любимое произведение, я знала его наизусть и руки без всякого надзора брали повороты, слегка поглаживали клавиатуру и пели песню моей неразделенной любви.
Закрыв глаза, я представила Его лицо во всех подробностях – гладкая холодная кожа, тонкие благородные черты и теплые золотые глаза... сердце сжалось от горьковатой сладости и любви. Я представила, как держу его, положив одну руку на его плечо, а вторую вложив в его руку, как он в свою очередь сжимает мою руку и талию и мы кружимся с ним в тайном саду под золотым листопадом. Вокруг пахнет так хорошо – розами и сиренью, но я мало обращаю внимания на этот запах – его аромат затмевает все остальные. Тихим счастьем, от которого на спине вырастают огромные крылья, наполнен наш маленький мирок. Он шепчет мне на ухо нежные слова любви, я верю каждому его слову, внимаю им... и в завершение мелодии (а как не хочется, чтобы она кончалась!), он дарит мне незабываемый и прекрасный поцелуй...
Руки взяли последний аккорд и я открыла глаза. Это были пять минут такого волшебного счастья, которое не подарит ни один рояль в мире, кроме этого. Я была права – я нашла свой новый личный сорт героина.
* *
Домой я вернулась не поздно – долго задерживаться около рояля я не захотела, хотя отрываться от него было очень трудно. Но я решила, что одного видения мне хватит на день... картина так и стояла перед глазами, грела душу, поэтому перебивать ее было глупо и больно. Словно в трансе я вышла из дома Калленов и поехала домой на ладан дышашем пикапе.
- Белла? – как обычно спросил папа, когда я вошла в дом и сняла куртку.
- Ага, - негромко произнесла я и плавно заскользила к своей комнате.
- Стоп! Белла, подойди сюда!
Я удивленно подняла брови – в чем дело?
- Что с тобой?
Папа смотрел на меня удивленно и строго.
- А что произошло?
- Ты очень странно выглядишь!
Наконец я поняла, что на моем лице блуждает глупая улыбка и вообще выражение лица немного идиотское. Жаль, рядом зеркала не было. Я попыталась сосредоточиться, но моя гипнотическая эйфория не позволила.
- Все в порядке, правда, - широко улыбнулась я.
Чарли смотрел недоверчиво.
- У тебя такой вид, будто ты немножко под кайфом! – если до конца быть честной, то я и была такой... – если узнаю, что принимаешь наркотики... – пригрозил отец.
- Нет, что ты! – я замахала на него руками. Видимо, мне удалось ненадолго приберечь ее до вечера, до моего одиночества, потому что папа мне поверил.
- Хорошо, Беллз. Но я тебя предупредил!
Я быстро кивнула и помчалась к себе в комнату. Как же трудно мчаться на чуть ватных ногах!
Влетев в комнату, я захлопнула дверь и медленно, счастливо улыбаясь, сползла по ней на пол. Сознание все еще прокручивало наш с Эдвардом осенний танец, такой волшебный и недосягаемый сон, мечта...
Это воспоминание не разъедало меня, не разбивало мое сердце на куски, но и не делало меня сильнее. Оно давало мне то, чего я так долго просила у Бога – забвение. Причем совершенно приятное. Погрузившись в море фантазий можно отвлечься от реальности, чего мне так хотелось. И совершенно наплевать, к чему это приведет. Сейчас мне это казалось единственным правильным решением.