Понедельник.

- Значит он струсил?
- Да, и он уже третьи сутки без остановки пьет.
«Слабак!» - я подумала, что подумала это.
- Согласен, - отозвался Эммет.
Это оказалось не так сложно, как я думала – общаться с ребятами. Они не выразили свое «фи» Эдварду, хотя во всем (и это было очевидно) винили его.
Элис позвонила мне на следующий день. Ну как позвонила? После того, как я нашарила свой телефон, у которого предусмотрительно выключила звук, то обнаружила на нем: 68 звонков от Элис, 34 от Розалии, и по 22 и 23 от Джаса и Эммета соответственно. Ни одного от Эдварда. НИ ОДНОГО! Я удивилась. Потом разозлилась. Сначала своей наивности, потом каким-то глупым ожиданиям. И потом только я от Элис узнала, что он собрал у всех их телефоны и беспорядочно звонил, причем больше всего с её номера, так как искренне верил, что ей я отвечу первой. Теперь же, я разговаривала с Эмметом, который обратился ко мне, с их общей просьбой, вытащить Эда из ада. Звучит литературно.

А кто меня вытащит оттуда? А?
Ты сама неплохо справляешься, детка!
Я, кажется, еще в субботу просила тебя заткнуться!
Не на ту напала.

- А что мне-то делать, Эм?
- Не знаю. Мы просто очень обеспокоены, мы никогда его таким не видели. И дело не в пьянстве. Он мучается, Беллз. Ему действительно захерело.
- Как будто я первая кому должно быть до этого дело, - холодно произнесла я, хотя внутри все так и клокотало от беспокойства. Все-таки алкоголь – не шутки, отравиться не долго, или еще чего похуже, при таких-то дозах, - Да, и еще ты тоже приличный трус, Эммет.
- Почему это?
- Ты не подошел ко мне в школе. По телефону что проще?
- С тобой был Майк, а у нас сейчас немного натянутые отношения.
- Только не говори, что я тут тоже замешана.
- Не ты, а его длинный язык.
- Объяснись, - рявкнула я.
Майк обещал, что никому ничего не скажет. Он обещал мне.
- Беллз, о том, что у тебя с ним… ммм… было,… как бы все догадались, но разговоры в мужской раздевалке не замолкают. Он неплохо держался, первые полчаса, но дождавшись пока я уйду, видимо не утерпел. Мне потом подробности Джейк передавал.
- Я его убью,… надеюсь, ты ничего не сказал…
- Ему Том звонил.
- Вот мудак! – заорала я.
С чего бы это? Тебе ведь должно быть все равно, каково Эдварду! Да, пусть он знает подробности, но разве что-то сможет переплюнуть то, что ты видела?
В голове снова всплыли эти картинки со стоянки. Немое кино. Меня стало мутить.
- Ладно, Эм. Я приеду завтра, после школы, подожди меня.
- Ок.
Я выключила телефон и запрокинула голову на спинку дивана. Сегодня определенно был не самый лучший день моей жизни. Школа, как предполагалось, так и не стала для меня адом, однако, косые взгляды напрягали и немного выводили из себя. А вот физиономия той-самой-Джейн, подскочившей на ланче с «дикими извинениями» за то, что пришлось увидеть, меня даже позабавила. Я старательно изображала счастливый вид, а-ля «я в танке, и мне все фиолетово», круто вцепившись в руку Майка. За стол к ребятам я не села, лишь потому, что пока была к этому не готова, но с радостью поболтала с девчонками, встретившись на одном из перерывов. Никаких подробностей, кроме того, что Эдвард чувствовал себя паршиво за свою «выходку» я не узнала, да и знать не хотела.

Хотела!
Нет, не хотела. И вообще, когда ты перестанешь меня донимать?
Когда ты наконец-то будешь счастлива!
Я счастлива.
Нет.
С чего это?
Его нет рядом.

Наверно, я не заслуживаю лучшего, чем оказаться в такой вот ситуации. Сижу в своей гостиной и спорю с внутренним голосом, нервно наблюдаю за входной дверью, и ожидаю Майка, который должен вот-вот прийти, чтобы надрать ему задницу, отрезать язык и затащить в постель.
Нет! Не подумайте обо мне плохо! Я не стала сексоголиком, и я не мучаю себя,… по крайней мере, теперь точно. И это не затянувшаяся месть.
Мне было действительно с ним хорошо. Его страсть и нежность, понимание и близость меня успокаивали. Эдди двое с половиной суток он не задавал лишних вопросов и не пытался вправить мне мозги, пока я сама не спрашивала его мнение. Он всегда знал, когда пора остановиться и ту тонкую грань, что отделяет простой дружеский совет от навязывания своей идеи. Он стал для меня настоящим чистейшим глотком свежего воздуха.
И еще мы заключили пакт, который состоял примерно из перечня следующих пунктов:
1. мы не просто друзья, а - любовники;
2. мы обязаны отвечать на телефонные звонки друг друга в любое время суток, как настоящие друзья;
3. мы не имеем права изменять друг другу (кроме поцелуев);
4. если нарушен п. 3, то потерпевшая сторона, имеет право публично унизить вторую сторону (любым извращенным способом на собственное усмотрение и при наличии доказательств измены);
5. если один из нас влюбиться (либо захочет расторгнуть отношения) он честно об этом признается.
Вот так вот. Все просто. Мы придумали их вчера, находясь под властью довольно внушительного количества вина, выпитого нами.
Наконец, раздался стук в дверь, и я пошла открывать.
- Привет, милая, - пропел мой парень.
- Ты козел, Ньютон!
- Беллз, они сами! – Майк сразу понял о чем я и выдал заранее подготовленный ответ, - они итак догадались. Я лишь сказал то, что они хотели слышать. По-твоему было бы лучше, если бы они сам что-то напридумывали?
- Знать ничего не желаю! – крикнула я, и пошла на кухню, готовить ужин.

Вторник.

Я стою с душем в руках и измываюсь над Эдвардом, обдавая его с ног до головы ледяной водой. Он, как и сказал Эммет, был разбит, подавлен, уничтожен своим собственным поступком. Хотя кто я такая чтобы осуждать его? Я что, поступила лучше? Кто б меня вот так из душа окатил?
Увидев отблески трезвого разума в его прекрасных зеленых глазах, я таки сменила гнев на некое подобие милости и добавила немного теплой воды. Эдвард только что не урчал от удовольствия и благодарности. А потом он решил открыть рот, снова все испортив. Я запустила в него душем, стремясь причинить ему боль, и засеменила по ступенькам, где он меня и нагнал.
И вот он - греческий Бог, мраморное изваяние, мистер «Самое сексуальное тело», с капельками воды, поблескивающими на идеально ровном загаре, бежит из душа в одних боксерах и просит меня остановиться и выслушать.
И я слушаю его. Я заставляю себя выслушать его страстный монолог, признание в том, что в принципе было очевидно давно, и мольбы о прощении и просьбу дать ему шанс. Еще один. ШАНС? Какого черта?!
Я смотрю на него, и я вижу… да, он раскаялся, да, он сожалеет, но… Он никогда не испытывал, и никогда не будет испытывать ко мне тоже, что и я к нему. Только животная страсть и сексуальное притяжение. Он никогда не будет меня любить, и его ведет, пожалуй, жалость ко мне, и желание остаться хорошеньким и правильным в моих глазах.
- Нет, - отвечаю я, поражаясь удивительному несоответствию твердости моего голоса, моей слабой воле.
- Н-н-но… почему? – он, кажется, искренне удивлен. Он рассчитывал на мою полную капитуляцию?
- Потому что ты не дал мне шанса. Ни одного.
Я разворачиваюсь и спускаюсь вниз дальше, ловя на себе взгляды друзей, которые стали свидетелями этой сцены.
- И что теперь Белла? – я слышу его окрик, наполненный приторным вкусом моей моральной победы и его болью.
- Я же сказала. Все будет по-прежнему. Мы друзья.
Подмигнув ребятам, которые, кажется, были довольны, принятым мною решением, я вылетела из дома, надеясь, что никто не заметил моего состояния, на грани безумия.

Дура, – как будто я не была в курсе.
Заткнись! – истерично пищала я своему внутреннему голосу, давя на газ своего старенького пикапа, на котором в принципе-то разогнаться, было невозможно.
У тебя был шанс…
У него был – и он его упустил!
Но ты по-прежнему его любишь и…
Я справлюсь.
Бл*ть, ты когда-нибудь перестанешь себе врать?
Нет.
Дура.
Да в курсе я! В КУРСЕ!