Непроизвольно я посмотрела на море, поверхность его была пуста, только еще не опавшие пузырьки пены лежали на песке. Свет солнца, словно радугой плясал на волнах, показывая каждую песчинку и всю неимоверную красоту подводного мира. Эта вода словно красотка перед зеркалом: с каждым разом, с новой подвернувшейся возможностью стремиться вобрать в себя всю более или менее доступную красоту, раскидывая свои сети и строя коварные планы, пытается сделать себя еще прекраснее, как самая настоящая эгоистка, не жалея чувства других, крадет самое главное, самое драгоценное, самое дорогое…

Солнечный луч, как пальчик, трогал далекие склоны, пробегал по земле с летучим сиянием удивительных, поражающих своим совершенством цветов: зеленым и золотым цветом травы, бронзой и кровавой краснотой стебельков, разноцветьем весенних побегов и бледнолимонным цветом листьев на отдельно стоящих деревьях. Многое изменилось с тех пор. На мгновение я даже засомневалась, что удастся найти дорогу, но, тем не менее, сворачивала с тропинки на тропинку, будто бы инстинктивно, но, несомненно, двигалась по знакомому пути.

Лес был полон звуков: звон ручья, шорох ветра, треск насекомых, крики маленьких зверьков, птичье пение – это было царство сплошного солнечного света. Идти было довольно жарко. Я на минуту остановилась, чтобы перевести дух. Длинные громадные деревья создавали некое подобие тени, где кружились стаи птиц, таких мелких, что на их фоне казались блестящими пылинками. Я шла по поляне, сплошь проросшей тигровыми лилиями. Подул легкий ветерок и когда я пробиралась сквозь длинные ярко-зеленые стебли травы, их шелковые лепестки щекотали кончики моих пальцев. Тело казалось таким легким, словно я не шла, а плыла над податливой землей. Птицы не прекращали деловито носится вокруг меня, насвистывая веселые песенки. Неожиданно я почувствовала себя такой счастливой, такой свободной… Что-то подсказывало мне, что я уже близко, что почти дошла.

Я сразу узнала этот пляж – наше тайное местечко, скрытое от посторонних глаз. Многое изменилось, но все же закат здесь, как и прежде был прекрасен!

Тогда я знала, что должна была делать, но не совсем понимала зачем. Я оказалась здесь, ведомая судьбой, и все, что мне досталось – медленно разрушающая боль, словно серная кислота, разъедающая мое сердце и глубоко утонувшие в моей душе вместе с ним воспоминания. Здесь жили люди, которые стали моими друзьями, указали на дорогу в жизни, по которой я и следовала, и это было самое счастливое время в моей жизни. И я влюбилась. Мы встретились в одной из скрытых далеким прошлым темниц, тогда я еще считала, что это всего лишь пустынные, ничем не примечательные улицы. С тех пор мы были неразлучны. Именно здесь мне сказали, что я обладаю даром, и этим отделили от других смертных – эта фантазия мгновенно исчезла вместе с ним, если вообще когда-либо существовала в реальности. В день моего шестнадцатилетия мы совершили огромную ошибку, которая стоила нам жизни. Мы снова встретились на одной из заранее обговоренных улиц и вместе убежали, укрывшись именно здесь, в нашей пещере на берегу. У нас было всего два… три дня. Я не могу четко вспомнить, как это происходило, каковы были чувства. Смешно, я пыталась вытравить это из сознания, боялась вспоминать, а теперь я хочу вспомнить и не могу. Иногда я его слышала, прогуливаясь по берегу, прислушиваясь к волнам, слышала эхо волн, бьющихся о берег. Сейчас вся эта, так глубоко желанная мной красота расстилалась передо мной. Здесь я послала своего возлюбленного на смерть. Я не знала этого, я пыталась спасти, но послала на смерть. И сейчас случилось то, ради чего я сюда приехала.

Воспоминания вернулись ко мне…

Мы были здесь, вместе с Рэйфарлом. Ужинали на вилле вместе с его матерью, бегали по крышам домов. Помню, как мы по несколько часов подряд проводили за тренировками, я пыталась научиться устанавливать барьеры вокруг своего разума, чтобы, когда я была одна, могла самостоятельно защищаться, воздвигать их, без его помощи.

Осознав, что злые волны искрами взрываются над песком рядом со мной, я не почувствовала страха, только что-то зазвенело у меня в крови. Я ухватилась за давнее воспоминание, слишком ясное, чтобы его забыть, слишком магическое, чтобы хранить в памяти. Но вот сознание мое прояснилось, я увидела чистое небо, и ко мне вернулись все детали. Когда я поднялась и вышла из пещеры в абрикосовое сияние раннего вечера. Начался отлив, и заходящее солнце вытянуло на песке невероятно длинную и тонкую ее тень. Я побежала по пляжу и кинулась в золотые волны, выскакивая из воды и снова погружаясь в нее. Тогда он кинулся в воду и поплыл ко мне. Именно здесь мы занимались с ним любовью… Он обнял меня и поцеловал, и я ответила, и все казалось так просто. Помниться мое сопротивление мгновенно рухнуло, все сомнения и страхи забились в самый далекий и темный уголок разума. Я помню, как он погладил меня по плечу, провел ладонью по спине, по изгибу будра и тогда, я, как Элизабет в «Гордости и предубеждении» скорее знала, чем ощущала и верила, что счастлива. Прежде я никогда не чувствовала себя такой беззащитной, как тогда, отдавая свою любовь самому дорогому на свете. Солнце тогда еще долго садилось, и нас накрывал пурпурный покров небосвода. И море накатывало и отступало, накатывало и отступало… Мы, словно существовали только в этой капле времени, без прошлого и без будущего. Мы никогда ничего друг другу не обещали. И прекрасно знали, что все это могло закончиться со следующим рассветом или угаснуть со следующим отливом моря. Однако я с уверенностью, присущей только молодости, знала, что это навсегда – наивная.

Я вспомнила, как он, с рассветом, отряхивая мокрые волосы, вышел из моря подобно морскому божеству, а потом мы отправились гулять по удивительным садам, где срывали с деревьев налившиеся медом персики. Деревья протягивали ветви сквозь стропила разрушенной крыши, сад наступал на парадный двор, и трава уже пробилась сквозь камни, которыми была вымощена площадка перед входом. Мы с ним были абсолютно разные. Ему всегда была свойственна чрезвычайная по-движность, его обычное легкомыслие и цинизм перемежались с необъяснимыми вспышками серьезности, свет лежал в основании тени, слабость пронизывалась силой, стремительность, беззаботность, безрассудство прятались под блеском истинной храбрости. Он был полон противоречий. Однако я чувствовала в путанице его характера, где смешались позитивная и негативная энергии, черты устойчивости, пока еще почти невидимые. Я думала: я люблю его, он не покинет меня. Это была оптимистическая логика юности, но я была в этом уверена. И благодаря этой уверенности я доверила ему свою жизнь. Мы лежали в пещере, а снаружи пришел прилив, потом начался отлив, и я думала, что в этой жизни, и, может быть, во всех ее других жизнях я буду помнить, что любовь звучит как море, и сердце бьется так же, как волны бьются о берег, и я слышу эхо этого биения в каждой клеточке каждой раковины.

Но рокот барабанов настал. Конец был близок.

Небо скрыли сплошные облака, задушившие звезды. Луна утонула. Казалось, что единственный во всем мире свет — это свет фонарей, окружавших берег. Страх, боль и крики были повсюду. Ужасный шум, доносился со всех сторон, но я не понимала, что это. Буря застала нас врасплох, пришла, когда никто не ждал. Всеобщая паника затягивала нас все сильнее в страшный, стремительный и неуправляемый водоворот хауса. Здания, дома, все рушилось под новым потоком очередной гигантской волны. Земля содрогалась, образовывая огромные дыры, затягивая в недра все больше и больше людей. Были и те, кто потерял последнюю надежду на спасение. Мне хотелось броситься им на помощь, но он взял меня за руку, пытаясь протащить через нескончаемые ряды вышедших из ума людей, которых не волновало ничего, кроме спасения собственных жизней. В глазах каждого из них был ужас. Вода была повсюду, молнии били не жалея сил, разрезая небо на части. А он все тянул меня к нашему кораблю. Только сейчас я осознаю, как это было глупо. Все устремились туда, и только его прикосновение до сих пор спасало меня от смерти. Я плохо помню, что было дальше. Помню лишь, как он в последний раз посмотрел на меня. Его карие глаза в последний раз пронзили мое сердце, оставив в нем неизгладимый след. Со всех сторон были сотни людей, меня толкали, пытаясь пробраться вперед. Словно животные, они не щадили ни кого. Последний раз я ощутила его прикосновение, такое теплое, такое родное. Я больше не могла следовать за ним. Я отпустила его руку… Больше не было сил двигаться дальше, теперь он не сдерживал, не укрывал мое сознание. Барьер, созданный им, растворился, и все мысли и чувства сотен людей вокруг разом обрушились на меня. Человек не может выдерживать столько боли, сердце разрывается, нечем дышать, колени подкосились и я упала. Кажется, никто меня не замечал, теперь я ощутила другую боль, физическую. Никто даже не пытался помочь, словно не видели меня. Я медленно умирала с надеждой, что он не вернется за мной, что благополучно покинет это место, ставшее для нас всех сущим адом.

Я не ждала смерть так скоро, не звала ее, она сама пришла за мной. Но почему же мне так больно? Обычно перед смертью люди чувствуют жуткий холод, я много раз ощущала это и в какой-то степени была готова. Но здесь, сейчас все было по другому… Кажется потом кто-то больно задел меня, ударив ногой по голове и я потеряла сознание. Очнулась я уже в самолете, вроде у нас их было два, даже не знаю, что случилось с другим. Уилл, мой брат, ну, конечно же, он спас меня. Боль была, как и внутри, так и снаружи, но я заставила себя открыть глаза. Меня не волновал никто и ничто, особенно моя жизнь, главным было лишь то, что творилось внизу…
Мой мир, моя жизнь, мой рай, рушились у меня на глазах. Я задыхалась. На языке чувствовался привкус соленой воды. Я умирала раз за разом, вместе с тонущими людьми, и казалось, это не кончится никогда.
- Держись! Мы рядом! – услышала я голос брата сквозь бушующие волны, затягивающие мое сознание все глубже в бездну. Но даже сейчас я не сводила глаз с уплывавшего в бурю корабля. Я знала, что он там, я чувствовала, что он жив, я думала, что Рэйфарл спасен…

___

Под ногами бурлила вода. Дождь, ливший, как из ведра, хлестал, будто плетью. Одежда моментально промокла и прилипла к телу. Сильный ветер трепал парус. Гигантские волны вздымались, раскидывая клочья пены, грохотал гром. Небо прочертила яркая вспышка молнии. Люди на палубе хватались за что придется, пытаясь удержаться. Я не мог докричаться до них, вокруг бушевал хаос… Позади молния с угрожающим треском ударила в мачту, и та разлетелась на куски. Раздался ужасный крик, крик о помощи – кого-то смыло за борт. Я стоял, оцепенев, и ничего не мог предпринять. Потом что-то придавило меня, пробив доски под ногами и увлекая на дно.
Русалка, с остекленившимися глазами, тянула ко мне руки. Ее волосы шевелились будто змеи. Я погружался в пучину все глубже и глубже, чувствовал, как легкие разрываются от боли, как оглушительно стучит кровь в висках. Я сопротивлялся из последних сил, хотя осознавал бесполезность борьбы с разбушевавшейся стихией. Потом в глазах резко потемнело, и я понял, что умираю…
- Когда мы снова будем вместе? – голос любимой – это было последнее, что я услышал. Как же больно ее отпускать, но она должна жить!
- Когда-нибудь, – ответил я, попрощавшись с ней навсегда…

___

Я кричала, вырывалась, но Уилл крепко держал меня, не давая броситься в воду. Я знала, я чувствовала его борьбу и умирала вместе с ним. Но мне не дали последовать за любимым. Больше не было сил, и я закрыла глаза в надежде, что больше никогда их не открою.
Надежда умирает последней…
Я умирала уже тысячи раз, что даже не почувствовала этот…