Мгновение – не больше, а потом все пройдет…

Вот теперь, именно сейчас у меня действительно нет ничего. Я не ощущала боли, даже печаль отступила – во мне осталась лишь пустота… И тут начали падать первые хлопья снега. Я радовалась их жгучему прикосновению к лицу. Я не узнавала облаков, не понимала природы внезапной бури, которая налетела с севера. Я уловила чуть ощутимый аромат сухих листьев и сырой земли на остром лезвии ветра. Одинокая, я сидела на маленькой скамеечке Центрального парка, наполовину ослепленная, в центре снежного вихря. Все вокруг будто медленно замедлялось, прекращало свое движения. Меня приветствовали печаль, боль и холод, которые, не прекращая, наносили удар за ударом. На одно ослепительное, нескончаемое мгновение, мир замер, и небо стало черным, как смоль.

Время лечит – все это глупости. Время вечно и, тем не менее, не существенно. Время ускользало от меня, я навечно останусь его пленницей. Но тут, сквозь непроглядную метель из ледяных снежинок – будто осколков собственного сердца, в темноте, сначала неотчетливо, но затем все яснее, стали различимы контуры человека, а потом ветер донес до меня его вкус. Я подавила желание убежать прочь. Моя свобода кончилась. Я уже не одна. Эдвард со мной.

Я не стала дожидаться его, а сама пошла на встречу.

- Ты собираешься преследовать меня до конца моей жизни?
- Все возможно, – он не высказал ни удивления, ни раздражения на мою грубость. Вместо этого, когда я снова собиралась заговорить, он протянул мне мои перчатки. Я почувствовала, как что-то дрогнуло в сердце. Несомненно, это удивление и благодарность, но и нечто большее… Я, молча, взяла перчатки, надела их и поблагодарила Эдварда сдержанным кивком.

На севере небо изменило цвет – стало сплошь серым и казалось таким низким, что до него можно было дотронуться. Неожиданно я почувствовала, как краснеет мое лицо, и все никак не могла решить – от холода или от смущения. Так же я чувствовала комок в горле от того, что собиралась сказать, но все же вытолкнула слова наружу.
- Ты всегда рядом со мной.
- Это так. – Мягко подтвердил он.
- Почему?
Эдвард ответил мне безмятежным взглядом.
- Ты знаешь почему…

Постепенно ветер начал слабеть. Буря утихла. Очень далеко я услышала слабый крик чаек, похожий на пронзительную, далекую песню. Эта песня тронула меня, родила тоску в безлюдной заснеженной пустоши. Только мое сердце видело их полет…

Я долго спала, а когда проснулась, все еще чувствовала себя оглушенной сном и с трудом заставила себя открыть глаза. Первое, что я увидела – это солнце. Оно стояло высоко над горизонтом. Было жарко и какое-то сияние на долю секунды ослепило меня. Я не могла понять, откуда исходит этот свет и, оставив эти безнадежные попытки, закрыла глаза, но даже это не помогло избавиться от слепящих бликов. Потом я услышала, как кто-то задернул занавески. Свет потихоньку отступал, но все равно пред глазами мелькали «зайчики» и разноцветные крапинки, переплетающиеся в замысловатые узоры. Когда я снова открыла глаза, солнечные лучи не ослепили меня, как в прошлый раз и мне удалось постепенно разглядеть Эдварда, в глазах которого читалась тревога. Я быстро заморгала, надеясь, что это поможет полностью восстановить зрение.
- Доброе утро. – Прошептал Эдвард, склонившись ко мне.
- Я бы сказала – яркое утро. – Улыбнулась в ответ я.
- Извини. – Зачем-то ляпнул он.
- Ты о чем? – если честно, меня уже начинали бесить его постоянные извинения. Из нас двоих, только я должна извинятся за то, что испортила его спокойную, размеренную жизнь своим появлением. Ведь меня нельзя назвать подарком – постепенно сходящую с ума, неуравновешенную девчонку, с таким же сумашедшим и невозможным во всех смыслах прошлым. Чудо, что он до сих пор не сбежал, ведь даже родственники меня не переносят. Как они говорят: «С таким «крутым» и холодным сердцем, бесчувственной натурой, я всегда буду одна» бла…бла…бла…Достали! Что ж – они были правы.
- Мелисса, может, хватит уже заниматься самобичеванием? – возмутился Эдвард, прервав мои размышления.
- Ой, прости… - теперь пришло мое время извиняться. Иногда я забываю, что все, о чем я думаю ему известно. Осознав это, я снова покраснела.
- Слушай, по-моему, тебе стоит еще немного поспать, а то несешь какой-то бред. – Сказал Эдвард, пристально рассматривая меня недоверчивым взглядом. Мне поначалу показалось, что он правда считает, что я медленно, но верно слетаю с катушек, когда я увидела его улыбку, то немного успокоилась.
- Нет! – категорически заявила я. – Хватит с меня снов!
- О, да! Они у тебя очень… интересные…
Теперь Эдвард полностью расслабился и начал свою пытку, состоящую из бесконечных насмешек и покалываний. Последнее время, наше общение было очень простым и веселым. С ним мне было очень легко. Мы провели в больнице почти неделю, родители пока не решались забирать меня домой. А пару дней назад в палату ворвалась мама с криками о том, что о школе в ближайшее время я могу забыть, чем очень меня обрадовала. Вероятно, врачи сказали ей о каком-то незначительном ухудшении моего состояния, что теперь она забегала ко мне раз пять на день, проверяя стабильность моего здоровья. Я пыталась ее уговорить сократит визиты хотя бы до двух раз, ведь мне было довольно хлопотно заполучить для нее работу в Форксе, а эти ее постоянные отлучки явно грозили увольнением. Да и сил у меня пока было маловато, чтобы «заставить» ее не отпрашиваться. Но тут Эдвард со своим отцом пришли на помощь: визиты не сократились, но хотя бы волнение уменьшилось – уже прогресс.
- Мелисса? – Эдвард нежно провел кончиками пальцев по моей щеке, требуя внимания.
- Я что-то задумалась…
- Может, стоит вызвать врача?
- Да брось, Эдвард! Я задумалась, а не впала в транс! Просто в последнее время столько всего произошло… Не мне тебе это объяснять. Ты прекрасно знаешь мои чувства. Весь год я будто провела без сознания, а теперь вот проснулась… Ладно, проехали, не обращай внимания. Сегодня я правда что-то не в себе…
- Я видел, что тебе снилось. – Без особых эмоций произнес он.
- И?
Вот сейчас мне стало по-настоящему страшно, ведь Эдвард мог понять, о чем на самом деле был этот сон…
- Сегодня всю ночь, благодаря тебе шел снег.
Прошептал он мне на ухо и легонько поцеловал в щечку.