В городе обычно невозможно увидеть ночное небо. Выхлопные газы сгущают воздух, а отраженный свет миллионов уличных фонарей затмевает звезды.

Звезды бесчисленны, их больше, чем песчинок на морском берегу, и все же небольшое количество искусственных огней заставляет забыть об их существовании. Луна тоже, кажется бледнее и смущенно прячется за сутулыми плечами домов. Город – место далекое от реальности. Здесь природа и магия отступают, и человек гордо правит в джунглях собственного творения, потерянный и одинокий. Только полная луна может вторгнуться в городской ландшафт, поскольку она достаточно большая и яркая. А летом, когда она крупнее и бетонные башни уже не могут спрятать ее, она выглядывает из-за каждого угла, и ее свет сильнее электрических фонарей.

Солнце уже зашло и в сумерках все сразу стало холодным и непривычным. Я захлопнула дверцу машины и завела мотор. Только я тронулась, как налетел шквал с ливнем. Я ехала почти вслепую, поскольку дворники не справлялись с потоком воды на лобовом стекле. Ливень так же внезапно закончился, но все вокруг словно покрылось мрачной пеленой.

Я проехала мимо статуи Эроса, по улице Пиккадилли и, свернув у Гайд-парка к мосту Найтсбридж, выключила фары. А вот машина, мчавшаяся навстречу, была без огней. Она появилась, словно из ниоткуда и неслась прямо на меня. Я резко вывернула на обочину, и машина промчалась мимо, не остановившись. Сердце отчаянно колотилось. Я заглушила мотор и откинулась на спинку, стараясь дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться.
- Ненавижу города! Уилл, тебе капут! – я рассмеялась над собственной глупостью и, прейдя в себя, я снова завела мотор, но теперь ехала медленно и осторожно.

В ночь на субботу тучи постепенно уходили, пока небо не стало чистым. Сейчас луна казалась крупнее, чем обычно. На ней хорошо были видны гребни гор, кратеры и океаны пыли. Сохо – местечко оживленное, но этот переулок был тихим, даже заброшенным. Припарковав машину, я накинула на плечи жакет и, прихватив сумочку с зонтиком быстро, насколько это было возможно на моих высоченных шпильках, направилась в сторону дома. Я тихонько постучала в дверь и почти сразу же в коридоре включили свет и заскрежетали ключами в двери. И вот дверь, наконец, открылась. На пороге стоял красивый голубоглазый брюнет – Уилл, мой Уилл, но почему-то сейчас я не смогла даже улыбнуться ему.
- Летти, что ты тут делаешь? – удивленно спросил он и, не дожидаясь ответа, взял меня за руку и легонько, будто боясь, что я сейчас исчезну, потянул меня в дом. Он резко захлопнул дверь и развернул меня к себе так, что теперь нас разделяли всего пара каких-то крошечных сантиметров, и как всегда я покраснела до ушей.
- Что-то случилось, - в его голосе чувствовалось напряжение. – У тебя на лице это написано!
- Я сейчас чуть не попала в аварию, - ответила я. – Какой-то идиот, как сумашедший мчался по встречной полосе!
- Ясно. Пойдем. – Это все, что он сказал, а его лицо при этом не выражало никаких эмоций.

Складывалось такое впечатление, что этот дом никто не потрудился довести до ума. Полы были не струганные, потолочные балки тоже. Большие картины без рамок висели на стенах и стояли вдоль них. В каждой из них угадывалась его рука. Стол был заставлен открытыми бутылками с белым и красным вином – в общем, совершенно нормальное холостяцкое место жительства.

Сейчас передо мной сидел все тот же мой любимый художник, но все-таки что-то изменилось – это видно в его глазах. Уилл всегда был более уверен в себе, чем я. Он пробовал все: отхватывал лишний кусок всеобщего пирога и отдавал его кому-нибудь из друзей в беде; улетал на закате, потому что это быстрее, чем плыть морем, и возвращался через пару месяцев, зная, что его всегда ждут. Судя по всему, он находил, что жизнь – это восхитительная, беззаботная, увлекательная игра и вот на пути его корабля встал айсберг. Случилось то, что полностью изменило всю нашу жизнь, выбив из калии.

- Не ожидал тебя здесь увидеть. – Несколько сконфуженно сказал Уилл.
- Ну, прежде всего, будет неплохо, если ты начнешь разговаривать со мной! – с ходу выпалила я.
- Я и не думал прекращать разговаривать с тобой. – холодно произнес он. – Просто у меня уже давно не было возможности это делать.
- У меня есть телефон! – буквально завизжала я.
- Сама могла позвонить, а не заявляться сюда!
- Я не знала, что мне можно тебе звонить. – Надеюсь, на этот раз мне удалось сохранить спокойный тон. – Эту мысль до меня как-то не донесли! Ты сбежал столь поспешно, что забыл оставить мне свой номер.
- Ты могла спросить его у Кайлеба.
- О, да, делать мне больше нечего, как бегать по всему острову в поисках твоего долбанутого дружка! Послушай, - более спокойно сказала я. – если бы ты хотел со мной поговорить, ты бы позвонил. Ты всегда делаешь то, что хочешь. Я ведь знаю. А когда ты пропал, я поняла, что ты… больше ничего не хочешь…
- Как легко ты разобралась с мотивами моего поведения! – сказал Уилл и я уверена, пряча свою неуверенность за сарказмом.
- Твоя сестра хотя бы попрощалась! – теперь я почти кричала. Он ничего не ответил. Тема с его сестрицей была болезненна для нас обоих. Понятия не имею, что заставило меня сейчас затронуть ее.
- Все это сложно. – Наконец ответил он.
- А кто сказал, что будет легко? Уилл, я потеряла родителей, и теперь ты решил оставить меня! Неужели я это заслужила? – я больше не могла сдерживать слезы, тем более не могла показывать ему свою слабость, поэтому встала и подошла к окну.
- Прости. – Он тоже поднялся и подошел ко мне.
- Теперь уже поздно извиняться!
Как же все изменилось за какие-то пол часа. Я приехала сюда, чтобы вернуть его, а сейчас сама же отталкиваю.
- Уилл, нужны ли мы друг другу? – задала я главный вопрос, а он все молчал…
- Пожалуйста, обещай мне кое-что… - наконец сказал он, развернув меня к себе. – Больше никогда и никуда не езди одна!
- Это ты к чему? Как это связано с нашим разговором?
- Солнышко, ты, наверное, забыла, что в Англии левостороннее движение, так что это ты ехала по встречной полосе, а не тот человек. – Мягко сказал он, крепко обняв меня, и я поняла, что теперь мы снова будем вместе.