Пятница.
Впервые за все это время я осознанно позволила себе вспомнить об острове. О вилле на склоне горы, о комнате, позолоченной светом лампы и свечей, о синем вечере, медленно переходящим в ночь. В мыслях эхом отдалось с горечью сладких воспоминаний: «Вот, как я буду это вспоминать, когда ничего этого уже не будет…»

Тем временем серый день сменился мрачным вечером. На горизонте собрались грозовые облака. Если свет и искал хоть какую-нибудь щелочку, чтобы объявить о заходе солнца, то ему не удалось найти ни одной. Внезапно я ощутила подавленность. Разум говорил мне, что сегодня все пойдет соответственно намеченному плану, но в наступающих сумерках мое сердце дрогнуло. Что-то подсказывало, что вечер ожидает быть неожиданным и возможно раскрыть самые потаенные, самые скрытые секреты, хранившиеся у нас долгое время.

Эдвард должен приехать с минуты на минуту. Сейчас я твердо осознала всю глупость, неуверенность и импульсивность своих поступков. Эдвард Каллен, кто он? Я знала, что сегодняшний вечер большой риск для нас обоих. Смогу, а главное захочу ли я открыть ему хотя бы частичку себя? Думаю, сегодняшний разговор будет в какой-то степени откровением. К тому же мне до сих пор была неизвестна тайна молчания его мыслей. Надеюсь, мне удастся найти ответы на многие вопросы, уверена, мучащие его тоже.

Всю дорогу до Порт-Анжелса никто не решался тревожить тишину глупыми, совершенно ненужными именно сейчас словами. Я больше не пыталась проникнуть в его сознание: силы отдаю, а толку все равно нет. Поэтому я оставила эти жалкие попытки и просто смотрела в окно, наблюдая, как по стеклу медленно стекают капельки дождя. Странное, почти бессознательное состояние охватило меня. Эта бессознательность родилась не из приподнятого настроения, а от пустоты, когда последние мосты сожжены, последний спасательный жилет утонул, а впереди маячит будущее, в котором нет лазейки, чтобы из нее выскользнуть.

Когда мы выехали на трассу, внезапно налетел ветер, толкая машину, как пушинку, а в разрывах облаков проглядывался следующий слой туч, громоздившихся огромными башнями.
- Это выглядит устрашающе! – усмехнулась я.
- Скорее великолепно! – так же с усмешкой мягко возразил он.

Первый настоящий шквал рванул еще, прежде чем мы добрались до ресторана, который моно было заметить только лишь по свету цветных фонариков, просвечивавших сквозь сплошную пелену ливня. Эдвард поставил машину на стоянке, и мы вместе побежали ко входу.

Ресторан предлагал средиземноморскую кухню. Он был тесным и шумным, странно, но я этого не заметила и, казалось, он тоже. Сейчас мы были слишком сосредоточены друг на друге, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг.
Мы сели за самый отдаленный столик. Подошел официант и зажег свечи в подсвечнике, стоявшем посреди стола. Я неотрывно смотрела на пламя, колышущееся, извивающиеся и заканчивающиеся ярким конусом. А затем Эдвард резко переставил подсвечник на край стола.
-Мне тебя не видно за этим светом… – объяснил он этими словами свой жест, казалось, что эта фраза имеет двойной смысл. – Что-нибудь закажешь? – спросил Эдвард, выжидающе, даже с интересом смотря на меня. Сейчас его глаза были чернее ночи, но возможно это просто такое освещение.
- Пожалуй, только кофе. – Ответила я официанту, который оказывается все это время, стоял рядом, ожидая заказ. Эдвард и вовсе ничего не заказал, и я ясно ощущала его желание узнать меня, возможно, разгадать мою тайну. Я почувствовала его вопрос, который я предусмотрела, заранее подготовив ответ, но он снова удивил меня, не задав его. Видимо придется начать мне, вот только с чего?

Принесли мой кофе и я, как дура, уставилась на кружку никак не осмеливаясь посмотреть на него.
- Я чувствую… - начала я, почему-то уверенная, что он поймет, о чем я говорю, – себя так, будто провела последний год, глядя на жизнь с обратной стороны телескопа, поэтому все казалось маленьким, холодным и очень далеким. И вот с твоим появлением телескоп неожиданно перевернулся, теперь мир стал огромным, парой даже слишком ярким. Возможно, это должно было напугать, ног я чувствую что-то другое, нежели страх… - Он молчал, казалось давая возможность мне наконец выговориться. – Знаешь, последнее время я не могу представить себе никакого будущего. Так или иначе, если ты не можешь чего-либо представить, это и не может произойти! – закончила я, все еще ни разу не поглядев в его глаза. В ресторане не было музыки, и разговор прервался от какого-то удара снаружи, затем раздалось вибрирующее рычание, будто вокруг здания бродило безумное дикое животное. Замигали лампочки под очередным раскатом грома. Стал слышен шум дождя, его сильные струи скатывались по стеклам окон.
- Самое плохое в прошлом, это то, - сказал он спокойно, - что оно прошло. История себя хорошо оберегает. Наши жизни в некотором роде схожи. История моей – груда воспоминаний и я не знаю, что с ней делать. В твоей я пока не могу разобраться, но одно знаю точно, прошлое настигает везде, куда бы ты от него не бежал.
Снаружи, тем временем, не унималась гроза.
- И все же это не правильно! Человек в шестнадцать лет слишком молод, чтобы терять столь многое, слишком молод, чтобы достигнуть столь многого – жить так долго – так долго умирать!
- Зачем ты так? Зачем сама себя наказываешь снова и снова? – он задал вопрос, на который я не знаю ответ. Почему? Для меня это такая же загадка, как и для него.
- Я просто бегу – от боли, от… от прошлого. – эти слова дались мне с большим трудом, но я должна была с кем-то поделиться. – Ну, хватит! – поспешила я закончить этот странный разговор. – Наступило время открыть глаза и понять, что реальность отличается от снов, пускай для меня это и было когда-то настоящим! – я улыбнулась ему, но Эдвард сразу почувствовал фальшь. Тем временем буря закончилась, шел лишь маленький дождик.

В течение следующих часов мы, отбросив в сторону заботы и переживания, рассказывали о своих жизнях, разумеется, придерживаясь границ, обменивались идеями, мыслями, что для меня немного странно, и наконец впервые долгое время я наслаждалась радостью взаимопонимания. Его озорная улыбка дразнила меня, но его глаза оставались очень серьезными, и мое сердце трепетало под взглядом этих глаз.
- Кофе? – предложил Эдвард, заметив, что моя кружка уже давно пуста.